Айтиот (СИ)

— Значит так, Сашок, — манеру уничижительно сокращать имена я тоже снял у Дазурова. — Сам понимаешь, в суде ты много не выиграешь, только нервы помотаешь. Больше на адвоката изведешь. И в «Нативе» тебе после таких демаршей делать нечего. Можем расстаться по соглашению сторон. Отзовешь иск — выплатим три месячных оклада и разойдемся, как в море корабли.

— Это уже по делу, — Корнеев смотрел на меня по-прежнему нахально. — Но меня интересуют суммы другого порядка.

Он назвал число. Я на секунду потерял дар речи. Не только потому, что это было несуразно много. Это была почти в точности сумма моего кредита, взятого у Дахау.

Я набрал полную грудь воздуха и доходчиво объяснил, в каком именно виде я имел Корнеева, его матушку, его иск, всю судебную систему в целом и окружной арбитражный суд в частности. Никогда прежде я не материл сотрудников, но сейчас чувствовал себя в своем праве. Должен отметить, мне от этого несколько полегчало.

— Я записываю наш разговор, Олег Витальевич, — спокойно сказал Корнеев.

— Мог бы и не беспокоиться. Я тоже его записываю. Потому что то, чем ты сейчас занимаешься — это вымогательство и шантаж. Уголовка. Давай, наговори себе еще на парочку лет, красивых мальчиков на зоне любят…

— Мы с вами оба отлично знаем, что огласка «Нативу» не нужна.

Пожалуй, давить дальше бесполезно. Интересно, он сам до такого додумался? Насколько он в действительности близок с Акамэ? Неужто кошкодевочка подбила свой краш на уголовку? Я вспомнил ее непроницаемые глаза, неизменное выражение брезгливой скуки на хорошеньком личике. Всегда в ней было что-то недетское. И она привыкла к деньгам.

— И кто же тебя надоумил, Саша Корнеев?

— Вы, Олег Витальевич.

— Да ну?! Когда бы это?

— А помните, вы у нас в ВУЗе лекцию читали? Вы же тогда говорили, чтобы мы не путали интересы капиталиста с собственными. Вот я и не путаю. Я же потому в «Натив» и пошел. Думал, раз тут такой гендир, то крутая, наверно, контора, коммунизм почти! Контора, правда, оказалась обычная айтишная галера. А вы — обычный корпоративный управленец, старший надсмотрщик. Выжимаете из рабов все соки за крошки с хозяйского стола. Только перед студентами и выделываетесь, а так — трепло обыкновенное. Ну и я решил делать не как вы, а как вы говорите. Говорили тогда.

— Дурак, — выдохнул я. — Сопляк. Сраный зумер, или поколение Х, или кто вы там. Ждете, что вам всю жизнь все будут в попу дуть, как мама с папой. Ничего тяжелее смартфона в руках не держали, ничем сложнее фитнес-йоги не занимались, ничего страшнее непромешанного смузи с вами не случалось, а туда же, в революционный класс лезете.

— Вы закончили с оскорблениями, Олег Витальевич? Если нет, не сдерживайтесь я еще послушаю, мне смешно…

— Смешно ему… юморист. Вот что, Корнеев. На твое счастье, суд — дело небыстрое, так что пара дней на размышления у тебя есть. Забираешь заявление, получаешь три оклада и катишься на все четыре стороны. Усек?

— Мне не нужно время на размышление. Я все решил. Сумму я назвал. Кажется, разговор себя исчерпал? Я могу идти?

— Да вали уже…

Корнеев аккуратно закрыл за собой дверь.

Я посмотрел в окно, на вечно безлюдную набережную. Сейчас по ней медленно тащилась старушка с колченогой собачкой на поводке. Показался прогулочный теплоход — пустой, с погашенными огнями.

Я, наверно, ждал каких-то сомнений, душевных терзаний, но их не было. Сумма, запрошенная Корнеевым, оставит без премий на целый год людей, за которых я отвечаю. А этот сраный хипстер… почему мне на него не наплевать? Есть проблема — нужно ее решать. Достал из бумажника малость помятую уже визитку Дазурова и набрал номер. Второй раз куда как проще. Надо не выпендриваться уже, а вбить эти цифры в память телефона.

Как и тогда, Дазуров ответил почти сразу:

— Да, Олежек, чего стряслось?

— Здравствуйте, Юрий Владимирович, — в горле пересохло, но я продолжил говорить. — Помните, вы сказали, что знаете людей, которые могут… убедить человечка вести себя разумно? Без членовредительства, такого нам не надо…

— Базара нет, Олежек. Чего, брательник опять чудит?

— Нет-нет. Тут один наш сотрудник берега попутал.

— Ага. А в чем дело? Не жмись, Олежек, расскажи как есть. Мы же свои люди, как говорится… семья практически.

К чему это он? А, да какая разница. Я рассказал как есть про Корнеева и его закидоны. Не та ситуация, чтобы пытаться замести сор под ковролин.

— Понял, — сказал Дазуров. — Про мутки ваши мы после с тобой перетрем. А с этим деятелем проблему решим оперативно, не бзди. Связь!