Айтиот (СИ)

Назавтра Корнеев на работу не вышел. Вышел через день. Мне повезло, я не пересекся с ним, но Каннибаловна все рассказала в подробностях. Первым делом лохматый сообщил, что иск отозвал, но справку об этом ему пока не выдали. Извинился. Несколько раз сбивчиво объяснил, что не успел получить справку, обещал принести или прислать заказным письмом как только, так сразу. Подписал заявление по собственному. Еще раз извинился. Изъявил готовность отработать положенные по закону две недели, но просил отпустить его сегодня же — Каннибаловна согласилась. Еще Корнеев принес какой-то жесткий диск и сказал, что код весь там, копий у него нет, он не знает, как доказать, но, честное слово, никаких копий у него нет. Снова принялся извиняться, пока Каннибаловне это не надоело и она не выставила его мало не взашей. Нет, двигался вроде нормально, и следов на лице никаких особых не было. Извинялся вот только все время, странно как-то…

Я был рад, что его не видел — никогда больше. Зато после обеда ко мне ворвалась Акамэ. Ее кошачьи ушки дрожали, но лицо оставалось презрительным, почти как обычно. Она не сказала ни слова, только швырнула в меня справочник абитуриента. Целилась, наверно, в лицо, но попала в плечо. Уходя, оставила за собой распахнутую дверь. Больше в нашем офисе она не появлялась, трудовую забрала мать.

Что же, ни по одному из этих юных дарований я не скучал.

Глава 21 Жаль, что твои родители не чайлд-фри

Октябрь 2020 года

— Проблемки твои я порешал, Олежка, — сегодня Дазуров на нашу еженедельную встречу оделся демократично, в джинсы и кардиган, и выглядел довольным. — Надеюсь, и ты порадуешь прибылью.

— Я же вам выслал в почту отчет.

— Да чего я буду циферки разбирать, глаза ломать… Что я тебе, на слово не поверю, что ли? Скажи лучше, как квартал закрываем. Не хуже, чем предыдущий?

— Лучше. Процентов на одиннадцать точно, а то и на все двенадцать.

— Во-от, можете же, когда хотите! Премиальный фонд тогда увеличим на столько же. Людей надо поощрять. А про леваки ваши я буду делать вид, что не в курсах. Только не палитесь больше так глупо.

Ишь, волшебник в голубом вертолете. Мягко стелет. Я по опыту знал, что за все дазуровские благодеяния расплачиваться приходится сторицей — и часто оплата бывает отложена на самый неподходящий для нас момент.

Марина внесла капучино с крепкой белой пеной. Я предпочел бы американо, но Дазуров явно полагал, что подчиненные обязаны любить то же, что и начальство.

— Ну, чего тебе еще нужно, Олежка? — спросил Дазуров, когда секретарша вышла. — Не томи уже, выкладывай. Вижу по твоему лицу, что-то опять выпрашивать станешь.

— Да уж, ничего-то от вас не спрячешь, Юрий Владимирович, — я натянуто улыбнулся, от топорной лести самого чуть не скрючило. — Бюджет нам нужен на внештатников в этом квартале.

— Бюджет? — Дазуров вскинул мохнатые седеющие брови. — А раньше-то вы как… Что, обломал сопляк халтурку?

Я скривился и кивнул. Действительно, из-за этой истории с судебным иском часть наших левых проектов пришлось свернуть, и запустить их вновь оказалось не так-то просто. В общем денег, из которых начислялись выплаты внештатникам, мы в декабре не набрали.

— Не можем же мы людей под Новый год без денег оставить. Они заработали!

— Сколько? — тяжело вздохнул Дазуров.

Я протянул ему распечатанную заранее ведомость — по направлениям работы.

— Да вы совсем офонарели, — сказал Дазуров. — Видал я ту вашу разметку, с ней и обезьянка умненькая справится. А платите так, будто внештатники у вас там подводные лодки проектируют. Сколько на человека?

— Да копейки. Тысяч по сорок-пятьдесят в среднем, и это у тех, кто на полный рабочий день. Многие еще и по выходным работают, у таких выходит шестьдесят, не больше.

— Копейки! Неслабые у тебя копейки, Олежек! Сами зажрались и внештатников закормили! Да ты знаешь, какие в стране зарплаты? В депрессивных мухосрансках надо набирать разметчиков! Там и за двадцатку люди станут наизнанку выворачиваться!

— Разметка — сложная, кропотливая работа, — твердо сказал я. — Труд должен быть адекватно оплачен.