Айтишник для кнопки (СИ)

Ногти проходится по коже бедра, оставляя яркие красные полосы, но не оставляют царапин. Чувствую лёгкое разочарование, но тут она проводит ладонью мне по ягодицам и впивается в них коготками. Дьявол. Я кончаю, крепко сдавливая челюсти, и сжимаю в кулаке её локоны сильнее. О, да! Опустошенным падаю на кровать и не сразу понимаю, что она проглотила мою сперму. Блять, как же от неё тащусь. Как охреневаю от её напора. Я-то благоразумно полагал, что пройдёт время, прежде чем она свыкнется со своим новым статусом женщины, а вышло что она тупо имеет меня. Причём имеет так виртуозно, что мне остается только удивляться.

Прихожу в себя и вижу, что девочка уже надевает платье и скручивает длинные волосы в косу. Видит, что я уже сажусь, и улыбается.

— Мне нужно спешить. Его Преосвященство будет в ярости, если я опоздаю. Снова весь день будет орать. А мне ещё домой заехать нужно.

Поднимаюсь, прижимаю её к себе за талию и носом по губам веду, целую и отпускать не хочу. Запах тела её вдыхаю и будто на волнах блаженства плыву. Хочется ещё и ещё.

— Я люблю тебя. Безумно люблю.

— Я опоздаю, Данил.

Пусть и не слышу желанных слов в ответ, но отлично чувствую как ведёт её от меня, как руки пылко скользят по груди моей вниз, как дыхание стало глубоким и прерывистым. Слышу как голос её дрожит, словно осенний лист на ветру. Пусть и не слышу желанных слов, но чувствую что скоро, совсем скоро их услышу.

Но она права. Задержу её, и на целый день обеспечу пузатого тирана в соседнем кабинете. Шлёпнул её по попке и отошёл к стене. Скрестил руки на груди и облокотился бедром о камод. Девушка пошатнулась, но закусила губу и начала снова одеваться.

— В восемь подъеду к «Кружевам», заберу тебя.

— Лучше я сама приеду. Скинь потом смской адрес. Не знаю, что ему в голову прийти может после встречи с партнерами.

Поставила ножку на край кровати и начала натягивать чулки. Захлебывался слюной, наблюдая как тонкие пальчики вытягивают ткань на тонкую лодыжку, на узкую икру, на острые коленки и медленно поползли по бедрам. А затем точно так и второй чулок. Медленно. Чувственно. Эротично. Так, что у меня член аж заболел.

— Ты специально, да? Дразнишь меня?

Губы растягиваются в улыбке, а их хозяйка поворачивается ко мне спиной, натягивает пояс чулков, проводя по попке так, что она проминается под ремнями. И на ней еще нет трусов. Я вижу её губки. Вижу как они блестят от влаги. И у меня просто срывает крышу. Подхожу к ней и загибаю раком. Хватаю за волосы и одним рывком вхожу в неё, чувствую горячее лоно, её мышцы вокруг, её соки на моём агрегате. Вбиваюсь в неё со всей дури, заставляю кричать, царапать, стонать, выгибаться под моим натиском. Никогда не любил бешеный ритм, но с ней… Я хотел драть её, хотел сжимать, кусать.

Стянул платье вниз и сжал грудь в руке, покусывая кожу на плече.

— Какая ты потрясающая, блять, как я тащусь от тебя.

Развернул к себе её, на пояс усадил и снова резко насадил, к стене у двери спиной прижал. И вбивался, вбивался, вбивался, губы её терзая, пока с криком не кончила и в конвульсия меня к себе не прижала ещё теснее. Только тогда позволил себе отдаться чувствами и, ещё пару раз двинувшись, кончил… в неё. С наслаждением. С диким удовольствие. С чувством победителя и собственника. Моя. Только моя. Любого убью кто прикоснется к ней, кто посмотрит в её сторону. Смотрел на её блаженную улыбку и понимал — она моя болезнь, мой никотин, моя шизофрения.

— Вот теперь я точно твоя женщина.

Смотрю на неё и понимаю, что убила она во мне что-то мягкое и слабое. И оживила что-то сильное и грозное. Зверя во мне разбудила какого-то. И мне нравилось это и пугало одновременно. Хотелось узнать на что я способен ради неё, на что пойду, чтобы быть рядом, что у её тупого, но серьёзного отца не было возможности мне отказать.

Двинулся в ней снова, глазища свои распахивает и язычком по губам распухшим проводит, а я наливаюсь от этого всё сильнее и сильнее. Выхожу медленно, чтобы прочувствовала всё, и наслаждаюсь стоном её. Брови домиком выставила, а в глазах мольба. Имя моё шепчет. За плечи цепляется. Девочка моя. Маленькая моя.

Резко вхожу в её лоно, чувствуя как её желание и моё семя по яйцам течёт, а она стонет от натиска моего. Твою жеж мать!

— Данил. Данил, пожалуйста. Ещё, прошу ещё! Ааа!

Начинаю ускоряться и снова вбиваюсь, снова кричит, моя сладкая. Милана. Милана моя, Милана. Рычу и трахаю её как никого и никогда, задницу её в руках сжимаю и грудь ей кусаю, следы оставляя. Шепчу ей как люблю её, как она хороша, как хочу её ещё раз и ещё раз, а она когти в меня свои впивает, от чего меня трясёт всего и на части разрывает. Боже. Как я люблю её.

Кончаю с именем её на губах и прижимаюсь лицом к шее. К чёрту всё. К чёрту Кубрынина, и эту работу. К чёрту весь этот гнилой мир. Только она нужна.

— Не хочу отпускать тебя. Целый день не увижу. Это будет пыткой.

За шею обнимает меня и губами к виску прижимается.

— Не хочу уходить.