Айтишник для кнопки (СИ)

Так хочется ощутить его горячую коже своей. Пробираюсь руками под его футболку и стягиваю её с него, не переставая двигаться. Провожу ладонями по бугристой груди, сжимаю одну и ногтем по соску провожу, не оставляя царапин, но ощутимо, чтобы услышать его стон, и слышу. Голову на кресло откидывает и глаза прикрывает. Боже. Как мне это нравится. Потому что знаю, что после этого последует.

Выпрямляется, останавливая меня, губы мои кусает и встает вместе со мной. Не знаю куда идёт, но вдруг выходит из меня, а я всхлипывают от досады, но ставит меня на ноги и поворачивает к себе спиной. Мне не нужно говорить ничего, я сама вижу кресло перед собой и взбираюсь на него, вставая раком… И снова эта наполненность, снова яростные толчки, вырывающие из горла крики. Боже! Боже! Да! Ах!

Всё тело содрогается в конвульсиях в тот момент, когда он кончает в меня и утыкается лицом в плечо, продавливаясь ещё глубже. Чувствую как он содрогается во мне с каждым таким толчком и ощущаю полную удовлетворённость. Сил нет даже дышать. Тело приятно ломит, внизу блаженно саднит. Сейчас мне особенно хочется сказать, что люблю его, но прикусываю язык. Не сейчас. Рано. Я ещё не уверена.

— Лучше тебе сейчас сбежать от меня, кнопка. Или я не выпущу тебя до утра.

И ведь правда — не выпустит. Выходит из меня, а я выпрямляюсь, чувствуя, как влага по бедрами течёт. Нужно заскочить в туалет, в порядок себя привести. Ага. Заскочить. Ноги подкашиваются на каждом шаге. Подхватываю пиджак с полу, волосы поправляю и на папку указываю.

— Там дополнительная информация по Громову и его компании.

А он меня за шею берёт и губы в жёстком поцелуе сминает. Сволочь. И так ходить не могу, ещё и голову кружит от того, как грубость в нежность переходит и обратно.

— Климов Данил Юрьевич, — выдыхаю, прерывая его, потому что тупо кислород кончился, а сама даже посмотреть на него не могу, — Вы меня в гроб загоните.

— Нет, Милана. Так просто ты не отделаешься.

Распахиваю глаза и в его тигриные янтари смотрю.

— Обещаешь?

— Обещаю. И да, оденься.

Вскидываю бровь, делая вид, что не понимаю. Я специально сняла всё перед походом к нему, чтобы позлить, взбудоражить. И мне удалось.

— Не испытывай меня, кнопка. Одень трусы и лифчик, или растяну тебя на столе в приемной Кубрынина.

Улыбаюсь как дурочка и к двери пячусь, а глазами его грудь шикарную пожираю, на которой он руки скрестил с забавной, но интересной тату на плече. Мне в нём всё нравится. И голос его тихий, мягкий, нежный, и руки сильные, крепкие. А в душе так страшно. Что если папа узнает о нас? Что если Данил узнает что я дочь своего отца? Что так, что этак я могла его потерять. Отец отберёт его, решив в один момент, что наигралась, а Данил может не принять меня. Фамилия Курбынина — это приговор, и никакие мольбы или слова о великой любви тут не помогут. И я так этого боялась.

После посещения уборной вернулась в приёмную, но тут же подскочила от голоса в динамиках.

— Зайди.

Зашла. Сидит, подписывает бумаги как всегда. Ублюдок. Воткнуть бы эту ручку тебе в глаз.

— Почему так долго?

Я фыркнула.

— Сам бы побегал по этажам. С десяток килограммов бы скинул.

Мой отец обычной внешности. Лысина на голове и пузо от сидячей работы. Что такое спортзал люди его возраста не знают, потому что воспитаны иначе. Это сейчас все смотрят на внешность и в зубы заглядывают, чтобы понять здоров ли товар телом. Раньше сделки были проще. Пришёл — заключил. Не вышло — надавил, и дело в кармане. А теперь нужно ещё и голову включать. Наверное поэтому отец выбрал именно девочку себе, а мальчика отдал в приют. Да. Нас было двое. Близнецы. Отец мог выбрать крепкого пацана, но выбрал меня. О судьбе брата я так ничего и не знаю, а отцу всё равно. Он вывел нужную ему инкубаторную крысу и теперь играет её жизнью как хочет. Но я так не могу. Где-то там ходит моя копия. Моя кровь и плоть. И мне не всё равно.

— Это не лишние килограммы, дура, — выплевывает отец, — а авторитет. Подрастешь, поймёшь. А теперь собирайся. У нас встреча в «Континенталь».

Я ненавижу своего отца. Он чудовище. Он не знает жалости или сострадания. Я для него разменная монета. Когда-нибудь на его пути попадётся достойный соперник и не задумываясь отдаст меня за него замуж. Будет это старик с извращенными взглядами или молодой садист, его не волнует. Ему важно, что этот брак сможет принести ему.

Машину отца сопровождают ещё три автомобиля. Мы едем в коротком лимузине. Водитель и охранник спереди вооружены и хорошо обучены. Буйволы в соседних авто тоже, но придурок так сильно озабочен своей безопасностью, что не удивлюсь, если по всему маршруту расставлены снайперы на крышах.

Я молчу, но отец и не думает.

— Что у тебя с тем мальчишкой?

Вопрос выбивает из лёгких воздух. Изо всех сил стараюсь не подать виду, что напугана. Неужели узнал? Но как? Глупый вопрос. По всему зданию камеры расставлены, а за мной постоянно следят. Он не мог просто не узнать.

— С каким?

Дура! Дура! Дура! Включи свои куриные мозги!

— С Климовым.

— Н… ничего серьёзного. Только пастель.

Он кивает.