Аютинская повесть

Наставником Владимира назначили бригадира, и тот с удовольствием рассказывал новичку о шахте, следуя по коренному штреку на уклон 4-бис. Периодически Кагальников оборачивался и внимательно изучал состояние Жагикова, зная о том, что парень не работал ранее под землёй. Идти по деревянному трапу, проложенному между крайним рельсом электровозного пути и водосточной канавой, нужно было с осторожностью. Сзади то и дело проходили электровозы К-14 с партиями вагонеток, и нужно вовремя останавливаться, пропуская порожняк. Необходимо также постоянно смотреть под ноги, чтобы не зацепиться ступней за торчащие доски.

– Хочу спросить, – поинтересовался Кагальников, – не испытываешь страха глубины, мы сейчас находимся ниже поверхности на 560 метров? А опустимся по 4-му бису ещё глубже, где-то на восемьсот.

– Это абсолютно не действует на мою психику, – смеясь, отвечал Владимир, – мне кажется, что я в прошлой жизни был шахтёром. А может от отца по наследству перешло ощущение спокойствия под землей. Кажется, что запах и аура подземного царства мне давно знакома и даже приятна. …А к чему ты спросил?

– О-о-о, у нас столько случаев бывало, – ответил Кагальников, – приходит парень на шахту, опустился впервые под землю и рассчитывается на следующий день. Страх глубины и клаустрофобия. Такие ребята говорят: "как только представлю, что над головой полкилометра толщи горной породы, так сердце в пятки уходит…".

Пришли на верхнюю посадочную площадку 4-го биса,   опустились вниз, перешли на кресельную дорогу, доехали до 470-й лавы. Владимир ещё никогда не видел очистного забоя и Кагальников, понимая это, предупредил, что там по сравнению с коренным штреком будет «немного пониже кровля». От аппаратуры по скату, короткому штреку, пройдённому по углю, ребята поднялись на просек, выработку, перпендикулярную скату, а по нему добрались до низа лавы.  Она встречала ребят матерными переговорами ГРОЗов по селектору и блеском гидростоек механической крепи по всей длине лавы.

– Готов? – спросил Кагальников, – нам нужно долезть метров сто до комбайна.

– Володь, ты не беспокойся за меня, – отреагировал Владимир, – не мальчик ведь! Да и правила безопасности знаю хорошо, полезли вверх!

Парни, согнувшись почти наполовину роста, а он у обоих был под метр девяносто, поползли вверх к комбайну, цепляясь аккумуляторными батареями коногонок за гидравлические шланги секций механической крепи. Вскоре Владимир, чтобы облегчить себе движение, перелез на скребковый конвейер и поднимался с нарушением правил безопасности. Забой мог в любую минуту отвалиться огромной глыбой и упасть на скребок. Угольный пласт, сформированный природой в палеозойскую эру, в лучах коногонки сверкал «бриллиантами» и его непередаваемый запах создавал ауру шахтёрской стихии.

– Володь, вернись под секции, – приказал Кагальников, – никогда не пренебрегай безопасностью! Миллион добытого топлива и без тебя уносит одну человеческую жизнь!

Спустя несколько дней работы удалось познакомиться со всем коллективом автоматчиков. В первый день этого не получилось, некоторые члены бригады отдыхали, а дежурные трудились по скользящему графику. Выходные работающих в первую смену, были распределены равномерно. У кого-то понедельник-вторник, у других среда-четверг, третьи отдыхали по пятницам-субботам, но таких числилось всего двое. Никто, а тем более дежурные не отдыхали ни в субботы, ни в воскресенья. Кагальников, как бригадир, был единственным человеком, который имел общий выходной плюс понедельник, а пятница-суббота была у Анатолия Маляева, как самого старейшего члена бригады. К тому же он до Кагальникова руководил автоматчиками, но был отстранён за какие-то нарушения. Затем по возрасту шёл его тёзка Лонтионов, отдыхающий в те же дни, что и Маляев. Кагальников был на четыре года старше Владимира, а остальной состав бригады примерно его возраста или моложе. Владимиру, как новичку, дали выходные в среду-четверг, суббота или воскресение считались льготой, и её нужно было заработать знаниями и умением устранять самые сложные неисправности.

Владимир быстро понял, что и выходные дни и работа в бригаде распределялась по знаниям. Тот, у кого их больше, чаще оставался в цехе на ремонт электронной аппаратуры, кто не очень быстро ориентировался в поиске неисправности, ездили в основном в шахту для выполнения текущих многочисленных нарядов. Существовала, конечно, разрядная сетка, но пятый имели на шахте единицы, а 6-й для подземного электрослесаря не присваивали никому во всём «Ростовугле». По 5-му нужно «знать всё и даже больше», и его редко кому-либо присваивали.