Айван, единственный и неповторимый

«Эта проклятая лапа никак окончательно не заживет. – Мак трет себе пальцами глаза. – Ну, буду иметь в виду. У нас туговато с деньгами – я не могу вызывать ей ветеринара после каждого чиха».

Джордж поглаживает хобот Стеллы. Она еще раз проверяет его карманы – так, на всякий случай.

«Прости, девочка», – говорит Джордж, глядя, как уходит Мак.

шутки про слонов

«Айван? Боб?»

Я моргаю. Предрассветное небо похоже на огромное серое пятно, все в розовых крапинках, – будто картина, нарисованная всего двумя карандашами. В сумерках я едва различаю Руби, приветственно помахивающую хоботом.

«Вы не спите?» – спрашивает она.

«Теперь не спим», – отвечает Боб.

«Тетя Стелла все еще спит, и я не хочу будить ее, потому что она жаловалась на боль в ноге, но мне очень-очень-очень-очень… – тут Руби прерывается на вдох, – очень скучно».

Боб приоткрывает один глаз. «Знаешь, что я делаю, когда мне скучно?»

«Что?» – нетерпеливо спрашивает Руби.

Боб закрывает глаз: «Сплю».

«Сейчас еще достаточно рано, Руби», – говорю я.

«А я привыкла вставать рано. – Она обвивает хоботом один из прутьев на двери. – В моем старом цирке мы поднимались, еще когда было темно, завтракали и ходили по кругу. А потом мои ноги заковали в цепи, и это было очень больно».

Руби замолкает. Боб сразу же начинает храпеть.

«Айван? – окликает Руби. – А ты знаешь какие-нибудь шутки? Мне особенно нравятся про слонов».

«Э… Дай подумать… Я слышал одну от Мака. – Я зеваю. – Э-э… как узнать, что в холодильник заглядывал слон?»

«Как?»

«По отпечаткам ног на масле».

Руби молчит. Я аккуратно приподнимаюсь на локтях, стараясь не потревожить Боба: «Поняла?»

«А что такое холодильник?» – спрашивает Руби.

«Это вещь у людей, холодный ящик с дверью. Они кладут туда еду».

«Они кладут еду в дверь? Или в ящик? А ящик большой? – спрашивает Руби. – Или маленький?»

Я понимаю, что наш разговор надолго, и поднимаюсь. Боб с ворчанием съезжает у меня с живота.

Я беру карандаш – тот, что недавно перекусил надвое. «Вот, смотри, – говорю я, – сейчас нарисую тебе холодильник».

У меня уходит целая минута на то, чтобы найти в темноте оставленный Джулией листок бумаги. Он слегка отсырел и испачкан чем-то оранжевым. Кажется, это был мандарин.

Я изо всех сил стараюсь изобразить холодильник. Сломанный карандаш в этом деле не лучший помощник, но я делаю все, что могу.

К тому времени, как я заканчиваю свой рисунок, на небе появляются первые мазки утреннего солнца – яркого, как из мультфильма, цвета. Я поднимаю лис ток, чтобы Руби смогла его увидеть.

Она поворачивает голову, уставившись одним черным глазом в мой рисунок, и пристально изучает его. «Ух ты! Получилось! Это и есть та штука, о которой ты мне рассказывал? Живопись?»

«Точно. Я все что угодно могу нарисовать. Особенно хорошо мне удаются фрукты».

«А ты можешь прямо сейчас нарисовать банан?» – спрашивает Руби.

«Запросто». – Я переворачиваю лист и делаю набросок.

«Вот это да! – с благоговением говорит Руби, когда я поднимаю листок. – Такой и съесть можно!»

Она испускает веселый ритмичный звук – так смеются слоны. Этот звук напоминает пение маленькой желтой птички, которое я слышал много-много лет назад, – птички, чей голос звучал как танцующие струи воды.

Странно. Я ведь совсем забыл про эту птичку, про то, как она каждое утро будила меня, надежно укрытого от всех опасностей под боком у матери в нашем гнезде из листьев.

Мне приятно слушать смех Руби, поэтому я делаю на краях листка еще один рисунок, и еще один – апельсин, шоколадный батончик, морковку…

«Чем вы тут занимаетесь?» – спрашивает Стелла, со стоном приподнимая больную ногу.

«Как ты сегодня?» – спрашиваю я.

«Все так, как и должно быть в моем возрасте, – говорит она. – Все нормально».

«Айван рисует мне картинки, – говорит Руби. – А еще рассказал шутку. Айван мне очень нравится, тетя Стелла».

«Мне тоже», – говорит Стелла и подмигивает мне.

«Айван, а хочешь услышать мою любимую шутку? – спрашивает Руби. – Мне ее рассказала Мэгги, это одна из жираф в моем старом цирке».

«Конечно», – говорю я.

«Значит, так. – Руби прочищает горло. – Что у слонов есть такого, чего больше ни у кого нет?»

Хоботы, думаю я, но не говорю, чтобы не испортить Руби удовольствие.

Потом отвечаю: «Не знаю, Руби. Что такого есть у слонов, чего больше ни у кого нет?»

«Слонята!» – отвечает Руби.

«Отличная шутка, Руби», – говорю я, глядя, как Стелла поглаживает ее хоботом по спине.

«Отличная», – мягко говорит Стелла.

дети

Однажды я спросил Стеллу, были ли у нее когда-нибудь дети.

Она покачала головой: «Мне не представилось такой возможности».

«Из тебя получилась бы замечательная мать», – сказал я ей тогда.

«Спасибо, Айван, – отозвалась она с явным удовольствием. – Мне хотелось бы в это верить. Дети – это большая ответственность. Их надо учить принимать грязевые ванны, надо суметь втолковать им, почему так важна клетчатка в повседневной диете…» Она задумалась, глядя куда-то вдаль.

Задумываться слоны умеют лучше всех.

«А самая, думаю, сложная задача для родителя, – добавила она спустя некоторое время, – это уберечь своего ребенка от любого вреда. Защитить его».