Айвазовский

Необходимое разрешение было ему дано господином Олениным и подтверждено военным министерством, а именно «Отношением Военного министра министру Двора о разрешении И. К. Айвазовскому участвовать в экспедиции генерал-лейтенанта Раевского и выдаче денежного пособия»[75].

Наконец долго планируемое и весьма непростое в организационном плане мероприятие состоялось. Николай Раевский со своими воинами, а также И. К. Айвазовский высадились на берегу Черного моря у Кавказских предгорий на той территории, где в наше время расположен город Сочи. Именно здесь художник познакомился с будущими выдающимися флотоводцами России В. А. Корниловым, П. С. Нахимовым, В. И. Истоминым, с которыми его будут связывать дружеские, очень уважительные отношения. На побережье Черкесии, с берега, маринист видел высадку десанта в долине реки Шахе и с натуры исполнил быстрые наброски к задуманной картине «Десант отряда в долине Субаши» (1839, Музей Морского корпуса), зарисовал кровопролитную схватку. В том же 1839 году завершилась его работа над пейзажем «Конец бури на море» (1839, ГТГ), где в динамизме композиции, мрачном колорите, трактовке гневной пены бьющихся о берег волн также передано состояние сражения, противостояния, в данном случае не людей, а стихий. Молодой пейзажист, несомненно, вновь готовил достойный художественный отчет, который должен был представить в Петербургскую академию в 1840 году.

Именно на родной крымской земле он работал особенно вдохновенно, свободно, а свойственные ему трудолюбие и самодисциплина помогали добиться желаемых результатов. О восхищении Айвазовского Крымом в письме упоминал его петербургский знакомый, коллекционер А. Р. Томилов: «Не мог я дождаться, любезный Иван Константинович, чтоб ты вспомнил меня в Крыме и откликнулся бы о чувствах и быте твоем на родине! Любя тебя, я очень дорожу знать, сколько можно подробнее, о тебе, знать не только о том, что ты делаешь, но и о том, что с тобою делается? Какое впечатление производит на тебя прекрасная твоя родина — Крым? Имел я вести, что ты жив и здоров, чрез Штернберга, чрез князя Херхеулидзева[76], но этого слишком для меня мало. Александр Иванович Казначеев, в бытность его здесь, утешил меня рассказом о приезде твоем, о том, как ты открывал жадные глаза твои на красоты крымской природы и как томились помыслы твои, чтоб передать восхищавшие тебя чувства…»[77]

Несомненный интерес представляет ответное письмо Ивана Айвазовского, датированное 17 марта 1839 года, из которого, в частности, ясно, насколько для него всегда оставалась более предпочтительной работа над крымскими, а не над петербургскими пейзажами: