Айвазовский

Иван Константинович по-прежнему находился в зените славы, в расцвете творческих сил. И потому закономерно, что в октябре 1861 года состоялось еще одно важное и памятное событие — его официальный прием императором Александром II в Ялте. Об этом Иван Константинович писал довольно лаконично и сдержанно: «На днях я возвратился из Ялты. Государь и Императрица были чрезвычайно милостивы ко мне, был я приглашен к обеду, получил драгоценный подарок и несколько заказов»[230]. Чтобы предстать перед самодержцем, художнику пришлось нарушить свои планы: он направлялся из Крыма на Кавказ, но остановка в Ялте привела к тому, что в 1861 году он уже не смог приехать в Тифлис. Вернувшись в Феодосию, Айвазовский погрузился в семейные и бытовые хлопоты, в первую очередь был озабочен строительством своего дома, чему придавал особое значение, а потому вникал в мельчайшие детали, что требовало немало времени и сил. По-прежнему близко общаясь с Халибовым, Иван Константинович сообщал ему о текущие делах, обсуждал и продвижение строительных работ:

«17 октября 1861 г., Феодосия.

Многоуважаемый Артемий Павлович!

<…> Благодарю Вас за железо 20 пудов. На днях мой дом начнут крыть. Был несколько раз на Вашем строении, там в настоящее время заняты наружной лестницей, а внутреннюю лестницу еще не начали. Наш архитектор Саркис усердно посещает, хотя не каждый день, да и не нужно теперь так часто…

Вардапет[231] и все наши родные здоровы, и мы все ждем Вас, согласно обещанию Вашему, в начале ноября.

У меня в доме все по-прежнему, мало утешительного. Слава богу, что дети здоровы.

Прошу передать мой усердный поклон Егору Павловичу Хатранову, Аладжалову и зятю Вашему.

Душевно уважающий Вас и преданный искренно

Ваш И. Айвазовский»[232].

Широкий круг общения и насыщенная деятельность 1860-х годов не исключали доминирования творческой направленности в жизни мариниста. В 1864 году им написано знаковое произведение «Море», и сегодня занимающее одно из центральных мест в феодосийской галерее художника. Профессиональный уровень его исполнения и эмоциональность, полностью соответствующая романтическому стилю, ясно подтверждают статус Айвазовского как живописца с мировым именем. Он был готов к новым и новым свершениям, которые не оставались незамеченными. В том же 1864 году император Александр II удостоил И. К. Айвазовского дворянским титулом, по высочайшему повелению ему была вручена соответствующая грамота[233].

Известность 47-летнего Айвазовского в тот период действительно исключительна: он вращался в круге И. А. Крылова, Н. В. Гоголя, В. Г. Белинского, М. И. Глинки, А. А. Иванова, К. П. Брюллова, был удостоен особого внимания и российских императоров, и папы римского, его картины вызывали едва ли не всеобщий восторг, его выставки становились важным событием и собирали множество посетителей, в каком бы городе они ни проходили. Не оставил мариниста без внимания и вице-президент Императорской академии художеств в Санкт-Петербурге князь Г. Г. Гагарин[234]. В своем послании к Ивану Константиновичу он писал:

«3 декабря 1864 г.

Совет Императорской Академии художеств при осмотре 1 декабря картин, исполненных Вами, определил: благодарить Вас за доставленное удовольствие видеть Ваши произведения, исполненные таланта, и вместе с тем положено представить на благоусмотрение Его Сиятельства г. министра Императорского Двора о долголетней Вашей деятельности на поприще художеств и о справедливо заслуженной всеобщей известности.

Исполняя таковое определение Совета, прошу Вас принять уверение в совершенном моем почтении и преданности.

Князь Григорий Гагарин»[235].