Айвенго

У Исаака дух занялся от ужаса и смущения. Он не знал, что ему делать. Если рассказать всё, как было, это могут признать клеветой на орден. Если не говорить, то как же иначе выручить Ревекку? Бомануар заметил его смертельный страх и снизошёл до того, что слегка успокоил его.

— Не бойся за себя, несчастный еврей, — сказал он, — говори прямо и откровенно. Ещё раз спрашиваю: какое у тебя дело к Бриану де Буагильберу?

— У меня к нему письмо, — пролепетал еврей, — смею доложить вашему доблестному преподобию, письмо к сэру благородному рыцарю от приора Эймера из аббатства в Жорво.

— Вот в какие времена мы с тобой живём, Конрад! — сказал гроссмейстер. — Аббат-цистерцианец посылает письмо воину святого Храма и не может найти лучшего посланца, чем этот безбожник еврей! Подай сюда письмо!

Еврей дрожащими руками расправил складки своей шапки, куда для большей сохранности спрятал письмо, и хотел приблизиться, намереваясь вручить его самому гроссмейстеру. Но Бомануар грозно крикнул:

— Назад, собака! Я не дотрагиваюсь до неверных иначе, как мечом. Конрад, возьми у него письмо и дай мне.

Приняв таким способом в свои руки послание приора, Бомануар тщательно осмотрел его со всех сторон и начал распутывать нитку, которой оно было обмотано.

— Преподобный отец, — сказал Конрад опасливо, хотя в высшей степени почтительно, — ты и печать сломаешь?

— А почему же нет? — молвил Бомануар, нахмурив брови. — Разве не сказано в сорок второй главе «De Lectione Literarum»[35], что рыцарь Храма не должен получать письма даже от родного отца без ведома гроссмейстера и обязан читать их не иначе как в его присутствии?

Он сначала бегло прочёл письмо про себя, причём на лице его изобразились удивление и ужас; затем перечитал его вторично и наконец, протянув Конраду, ударил рукой по исписанным листкам и воскликнул:

— Нечего сказать, хорошая тема для письма от одного христианского мужа к другому! Особенно если оба довольно видные духовные лица. Когда же, — спросил он, торжественно возведя глаза к небу, — когда же, господи, снизойдёшь ты на ниву и отвеешь плевелы от зёрна доброго?

Монт-Фитчет взял письмо из рук начальника и стал читать.

— Читай вслух, Конрад, — сказал гроссмейстер, — а ты, — он обратился к Исааку, — слушай внимательно, ибо мы учиним тебе допрос.

Конрад прочёл вслух следующее: