Айвз и Мэллоун

Кристофер и сам видел алые пятна на белом пасторском воротничке. Голод все-таки свел Доуса… нет, гуля с ума. Больше он не человек, и даже разума в нем не осталось – лишь жажда крови. Теперь, подобный обезумевшему волку, он будет резать людей, словно овец, и конец этому положит лишь смерть.

Чувствуя, как сердце бьется где-то в горле, вызывая тошноту и головокружение, Кристофер сжал рукоять меча.

* * *

Доус знал, что кончится все именно так. Понял это, когда встал за кафедру читать воскресную проповедь и почувствовал среди прохладного запаха ладана и камня тонкий сладкий флер ванили. Он проникал в ноздри, и от него сжимался в болезненном спазме желудок. А потом среди знакомых лиц появилось ее

 – вроде обычное: нос пуговкой, карие с лукавой искоркой глаза, но, стоило задержать на ней взгляд, кружилась голова.

Облик девушки двоился, и сквозь один проступал второй – златовласой красавицы с узкими кошачьими зрачками. Тогда пастор Доус отвернулся, но она встретилась ему снова. И снова. И снова. В последнюю встречу аромат ванили свел его с ума; резь в желудке скрутила так, что он не удержался на ногах, выбила из головы все мысли и чувства, кроме голода, но и тогда Дадли Доус пытался сохранить рассудок, полз прочь от девушки, а когда смог подняться, то побежал. «От себя не убежишь», – насмешливо неслось ему вслед, а тропа под ногами расползалась, и вместо гравия у церкви под подошвами ботинок скользила трава. Оплетала щиколотки, тянула в землю.

А теперь, когда он пришел отомстить за то, что она сделала с ним, за разоренную могилу Джозефа Мэллоуна, чьи внутренности были столь восхитительно сладки, за убитого пастуха, чья печень всего на секунду утолила безумный голод, в это влез Кристофер. Смотрел на него холодными синими глазами, сжимал меч, и в его напряженной фигуре, в бледном лице Доус мог прочитать лишь смертный приговор.

Почему, почему он решил убить его? Только лишь потому, что он стал чудовищем? Только лишь потому, что разорил могилу его брата? Потому что убил пастуха? Доус не знал, во что он превратился, он даже не знал, что такое возможно! Обычный священник в обычном приходе, который достался ему потому, что он прилежно учился и понравился этим настоятелю при университете. Он выхлопотал ему этот приход, смог продвинуть, и вот спустя годы безупречной службы Доус больше не пастор, не страж душ, а убийца.

Голод туманил разум, резью отзывался в желудке, от него ломило тело, и сопротивляться становилось все сложнее. Лишь одно удерживало Дадли Доуса от того, чтобы поддаться ему, – запах ванили, запах той, кто разрушил его жизнь. Он должен отомстить ей, а потом… что ж, если Кристофер останется жив, он позволит ему отрубить себе голову.

* * *

Кристофер едва уловил миг, когда гуль бросился в атаку: вот он стоял, замерев между ним и мисс Айвз, а вот уже летит прямо на нее, оттолкнувшись от земли мощными лапами. Фэйри прыгнула, уклонилась, завертелась в изумрудных огнях, и вот уже Кристофер стоит между чудовищем и мисс Айвз. Гуль зарычал, с уголков его губ стекали слюна и пена, он попытался сказать что-то, не смог и тогда просто бросился в атаку.

Тело помнило тренировки куда лучше, чем разум, и это спасло Кристоферу жизнь. Пусть неуклюже, но он смог не только уклониться, но и контратаковать. Клинок сердито свистнул в воздухе и принял на себя удар когтей: руки дрогнули, запястье заныло от напряжения. Кристофер поменял хват и уже успешнее отразил следующие три атаки гуля, остервенело рвавшегося к фэйри. Четвертую прервала мисс Айвз: зеленая сеть рухнула на Доуса, оплела, придавила к земле и треснула, рассыпавшись искрами, когда монстр рванулся всем телом, но Кристоферу хватило. Клинок отразил лунный свет, прочертил серебряную полосу, запев не сердито – торжествующе, и все было кончено.

Так быстро… Так… нелепо? Сердце больше не билось в горле, и тошнота прошла, сожженная горячкой поединка, но Кристофер чувствовал себя опустошенным. «Мистер Мэллоун! Будьте осторожны». Он знал? Доус знал, кто он? Что не человек, а чудовище, что может сойти с ума и начать убивать? Или нет?

– Его можно было спасти?

– Нет.

Фэйри не могут лгать. От этой мысли перехватило горло, глаза защипало, и Кристофер зажмурился, чтобы не дать воли эмоциям.

– Но… раньше… – Он не видел мисс Айвз, но голос ее звучал взволнованно, и легко было представить, как пылают ее щеки, как она нервно сжимает тонкие пальцы. – Раньше, когда мы все жили в мире, полном волшебства, иногда таких людей спасали, но только если они никого не убили. Я… видела записи при Неблагом Дворе.

Кристофер открыл глаза и посмотрел на обезглавленное тело в пасторской рясе. Раньше. В мире, полном волшебства. В мире его мечты. Если бы он мог попасть в него, вернуть его! Но он не мог…

– А что делали с теми, кто убил?

– Уничтожали, конечно. – Легкость, с которой мисс Айвз произнесла это, заставила Кристофера вздрогнуть. Ничего не осталось от ее взволнованного голоса, теперь в нем звенела равнодушная январская метель.

Он перевел на нее взгляд.