Академия

Не сговариваясь, я и смотритель вместе взошли на первую ступень лестницы и сразу же оказались на самом верху, перед огромными воротами — входом в башню.

Короткая телепортация далась мне без особого труда, как и в первый раз. Моргнул — и уже телепортировался. Зато на самих ступенях я успел заметить два соляных знака.

Помню, что я чертил их в своём атласе, когда изучал сто магических божеств ещё в Ютаке, но не знал пока, как они называются: спираль со стрелой внутрь и спираль со стрелой наружу.

Была бы тут Кика, я бы спросил у неё, что это за знаки. Неплохо было бы их изучить и попробовать применить не только на телепортационных лестницах, а вообще в любом месте.

Тайком, конечно.

Вряд ли такое разрешено.

И тут чёртов смотритель будто услышал мои мысли.

— И самое главное, Витязь Волков, — поспешил он добавить. — Территорию Академии студенты могут покидать лишь по письменному разрешению, заверенному в кабинете Жреческой Канцелярии. Внутри Академии телепортация возможна только по специальным маршрутам и в городке Дардив. Однако раз в неделю вы можете совершить экскурсию в сам Измаил. Под присмотром, конечно.

Я вздохнул.

Кто бы сомневался, что тут со студентов глаз не спускают. Прямо как в детском саду.

— А если… — начал я, но смотритель опять меня перебил.

— А если возникнут трудности в адаптации, если вас будут обижать другие студенты или ещё чего, то вы всегда можете обратиться к нашей прекрасной Вере.

— Э… вере в бога Бартла?

Смотритель вскинул брови и посмотрел на меня, как на идиота.

— Нет, студент. К Вере Михайловне Чарской. Она Знахарь-Друид и помогает студентам в плане всяческих душевных неурядиц. Отличный специалист.

Ну вот, приехали.

Мне с первого дня советуют обратиться к психотерапевту. Интересно, как часто тут к ней обращаются.

Я направился к воротам Башни Витязей, но смотритель тут же окликнул меня.

— Витязь Волков, не туда! Вам нужно на подъёмник. — Он указал на круглую площадку с перилами, которая находилась у боковой стены Башни. — Отсюда вы сразу же телепортируетесь на верхние этажи, в жилой Чердак Витязей. Входите в самую первую дверь, она для первокурсников. Хотя другие для вас и не откроются. Ну а мне пора. Дела-дела.

Разглядывая странный подъёмник, я поспешил к нему.

— Вам нужна комната сто восемьдесят, — сказал напоследок Храмов. — Расписание и прочие нужные вещи найдёте уже там. Всего хорошего. И не забывайте о Вере.

— Не забуду. Спасибо, господин Храмов, — кивнул я и шагнул на площадку.

Хорошо, что успел взяться за перила, потому что в следующую секунду очутился уже наверху.

На о-о-очень высоком, мать его, верху!

На такой высоте бывать мне ещё не приходилось. Сотый этаж… двухсотый… хрен знает. Но дух захватило! Ветер взъерошил волосы, сердце ушло в пятки.

— О… чёрт… — прошептал я, стиснув перила и уставившись на грандиозный вид, открывшийся с высоты Башни.

Отсюда была видна почти вся огромная территория Академии, огороженная кованым забором по периметру вместе с городком Дардив.

Он был действительно совсем небольшим, но красивым. Дома с цветными крышами отсюда казались крошечными, а уж людей, и вовсе, было не разглядеть.

Вдалеке, за другими Башнями Академии, я заметил ряды теплиц, два стадиона, что-то вроде ипподрома, сад с плодовыми деревьями и множество хозяйственных построек.

Переведя дыхание, я сошёл с площадки уже на другую площадку, похожую на речной причал. Он вёл сразу к четырём белым дверям с золотыми гербами Линии Витязей — мечом в лучах солнца.

— Значит, первая, — прошептал я сам себе и взялся за ручку.

Правда, открывая дверь, я ожидал чего угодно, но только не того, что мне пришлось услышать.

А услышал я хоровое: «Р-р-р-р-р-р-р! Ну давай, зарычи, раз ты лев! Рр-р-р-р-р-р!..».

***

Передо мной предстала гостиная.

Красивый зал с множеством цветных витражей, картин, кресел, диванов, светильников и зон отдыха.

Тут имелись и столы с играми, вроде шашек и нардов, и пианино, и стеллажи с книгами, и даже что-то похожее на бильярд. Такую игру я видел ещё в Янамаре, на свадьбе у старшего брата Горо Исимы.

Но всё это я заметил лишь мельком.

Моё внимание быстро переключилось на четырёх студентов, окруживших низенького взлохмаченного толстяка у одной из стен.

Коротышка держал переломленный наполовину деревянный меч и жался спиной к стене, а те четверо смеялись над ним и кричали:

— Ну давай, лев! Зарычи! Зарычи! Р-р-р-р-р-р-р-р-р!

Коротышка зажмурился, прижал деревяшку к груди и истерично рявкнул:

— Да-а! Я ле-е-ев! — а затем выдал жалкое и душераздирающее: — Х-х-х-л-л-л-л-л-л-л-л!

У него был сильный дефект речи, и вместо обычного «р-р» получалось только «х-х-л-л».

Взрыв хохота оглушил зал.

Четвёрка парней рассмеялась до слёз, а коротышка выдал ещё один рык, как умел. Тоже со слезами, но уже другой природы: обиды, бессилия и страха.

Эти придурки так увлеклись, что меня даже не заметили, когда я вошёл в гостиную первого курса Витязей.

А вот остальные студенты — те, кто не был похож на дебилов — сразу же отвлеклись от своих дел и посмотрели на меня (на мучения коротышки, кстати, им было наплевать).