Академия

Три девчонки сидели в креслах и болтали, но сразу смолкли. Ещё одна читала книгу, устроившись на диване в дальнем углу, и принялась разглядывать меня поверх книги.

Два парня, игравшие в тот странный «бильярд», бросили своё занятие.

— Воу-воу! Посмотрите-ка! У нас ещё один слабак, господа! Теперь полный набор! — объявил один из них, темноволосый кудрявый студент с орлиным носом и басовитым голосом.

— А какое у тебя активное число резерва? — сразу же поинтересовался второй, бросив кий и пригладив ёжик каштановых волос. — Ты же в низко-слабую группу определён, да?

Вопрос он задал через весь зал и так громко, что свора дебилов у стены тут же перестала ржать и переключила внимание на меня.

Даже коротышка, которого они мучили, замер, не сводя с меня глаз и продолжая прижимать деревянный меч к груди.

В итоге все уставились на меня, будто без информации о моём резерве не смогли бы разобраться, как ко мне относиться и к какой касте причислить: неприкасаемых, лидеров, изгоев, одиночек, шутов, слабаков, зазнаек и прочих.

Им нужна была определённость на мой счёт, хотя кажется сейчас в зале Витязей находились лишь первокурсники из одной группы — самой слабой.

То есть, моей.

Я насчитал двенадцать человек вместе с собой: четыре девчонки и восемь парней. И вряд ли у кого-то из нас имелось больше двухсот единиц резерва.

Направившись в сторону того кудрявого парня, что задал мне вопрос, я на ходу спросил у него:

— А у тебя самого какое число?

Тот заулыбался.

— Наш человек. Вопросом на вопрос отвечает, лишь бы не признаваться, что слабак! — Он засмеялся, пряча за хохотком тревогу и растерянность.

Ему до сих пор было непонятно, как ко мне относиться.

Под пристальным взглядом остальных я остановился у игрового стола, обитого серым сукном, и посмотрел на белые и чёрные шары, раскиданные по нему.

Никакого понятия, как играть в эту магическую игру, у меня не было, но разговор всё равно нужно было продолжить.

— И какой счёт? — спросил я, стараясь держаться нейтрального тона: не заискивать, но и не враждовать.

У меня и без того врагов хватало.

— Яшка продул мне пять очков! — с ехидной ухмылкой сообщил мне кудрявый.

— Четыре, Тарас, не ври, — нахмурился Яшка и первым подал мне руку. — Яков Вьюгин. Активный резерв — сто пятьдесят. Добро пожаловать в группу слабаков.

Я ответил на рукопожатие.

— Кирилл Волков.

Мне не хотелось объявлять на весь зал, что у меня резерва всего сто единиц, но и щекотливость момента я тоже осознавал.

Если умолчу сейчас, то это будет означать, что я робею и стесняюсь своей силы. А ведь сказать, что пока в тебе маловато силы — ещё не значит, что ты признаёшь себя слабаком.

Я развернулся ко всем, кто на меня смотрел, и объявил:

— Сто — моё активное число резерва.

Реакция последовала мгновенная.

Яков Вьюгин, что только что жал мне руку, почесал в затылке, а его кудрявый дружок по имени Тарас усмехнулся.

— Сто?.. Да ты ещё слабее нашего Лёвы. — Он покосился на коротышку, зажатого у стены.

И тут из четвёрки мучивших его дебилов вышел парень.

Высокий загорелый брюнет.

Его школьный пиджак был распахнут, и на ремне я заметил прикреплённый на цепочке брелок в виде птичьего черепа. Парень гладил брелок пальцем, а сам внимательно меня оглядывал, будто раздумывал, что бы такого мерзкого со мной сделать.

— Ты самый слабый из слабаков, Кирилл Волков, — чеканя слова, произнёс он. — Первый кандидат на отчисление. А это значит, что твоё место вот тут.

Его рука опустилась вниз, а палец указал на пол у своих ног в начищенных туфлях.

Все в зале затихли, предчувствуя горяченькое.

Три девчонки привстали с кресел, и даже четвёртая отложила книжку и, нахмурившись, застыла на диване.

Никто не вмешивался, и у меня сложилось впечатление, что в группу слабаков набрали только отморозков, козлов отпущения и вялых пофигистов.

Ни одного нормального.

Краем глаза я заметил, что коротышка Лев решил воспользоваться моментом и слинять. Наверное, понадеялся, что теперь рычать придётся мне, а не ему, раз я теперь тут самый слабый по резерву.

Он бочком двинулся вдоль стены в сторону лестницы, ведущей к комнатам. Правда, успел сделать только пару шагов.

Один из четвёрки, здоровый блондин, тут же ухватил его за грудки одной рукой и вернул на прежнее место.

— А тебя никто не отпускал, тумбочка. Ты сегодня ещё недостаточно рычал, чтобы пройти к себе в комнату.

— Нет… не на-адо… у меня уже в глотке болит… — взмолился он и посмотрел на лидера шайки обидчиков, который уже переключился на меня. — Пожалуйста, Платон. Скажи ему…

— Сейчас у нас двое рычать будут, — заулыбался тот. — Хотите послушать?

Я быстро оценил опасность, скользнув взглядом по каждому из шайки Платона.

Самый здоровый из них держал коротышку, ещё двое стояли позади своего лидера. Они уступали ему в росте и вообще казались мне слишком медлительными.

Так себе угроза, массовка для устрашения.

А вот сам Платон хоть и был долговязым и худым, зато выглядел уверенным бойцом: не делал лишних движений, зорко считывал мои реакции и сам оценивал опасность.