Академия "Алмазное сердце"

— Прости, — зарыдала Уна все горше. Она вся поникла и съежилась, стала похожа на маленькую беззащитную замерзшую птичку, и Аргент снова привлек ее к себе, прижал, обнял, баюкая на своей груди.

— Уна Вайтроуз, — горько произнес Аргент, чуть целуя ее взлохмаченные рыжие волосы, — ты сама наказала себя за недоверие ко мне, ох, как наказала. Даже Алый Король, думаю, оставит вашу выходку без внимания, потому что сильнее и страшнее наказания чем то, что ты только что понесла, он выдумать не сможет…

Только сейчас до девушки дошло, что Аргент, подоспевший к бою в самый нужный момент, спас ее. Не наследника — Демьена, — а именно ее, заслонив собой от каменных истуканов. Наверное, и ему, великому магу, здорово достанется от Короля, за то что оставил Демьена самого разбираться со своими проблемами, а стал спасать ее…

— Спасибо, — прошептала Уна, обнимая Аргента. — Спасибо…

Внезапно крышу снова озарило солнечное сияние, и Аргент с Уной обернулись к раскрывающейся Вседвери.

— Второй шанс, — пробормотал Аргент, и Уна почувствовала, как под ее руками шевельнулись крепкие мускулы, как мужчина напрягся, готовый к любой развязке. — Кому она дала его на этот раз?..

Первым из сияющего солнечного света вылетел Дерек — словно его за ухо ухватили, как нашкодившего школьника, и выкинули прочь, изумляясь, как с такими глупостями вообще можно приставать к серьезным магам и волшебству.

Вторым выкатился Джон — к нему Вседверь проявила больше уважения, и даже, как будто бы, вернула ему утерянное от долгого сидения на цепи здоровье, — и третьим, самым последними, из сияющего света выступил Гаррет, сверкая зелеными глазами некромага.

— Ну надо же, — насмешливо пробормотал Аргент, — все трое живы!..

Уна взвизгнула от счастья, бросилась к братьям и повисла на них, обхватив их руками, а они уткнулись в ее волосы, скрывая набежавшие мальчишечьи слезы.

— Вседверь что, — подал голос Демьен, отважившись, наконец, подойти к Аргенту, — оставила ему некромагический дар?!

Аргент оглянулся на изумленного наследника — и неожиданно весьма почтительно поклонился ему, прижав ладонь к груди.

— Полагаю, что да, — ответил он. — Вероятно, мы не видим то, что видит она: опасность кроется не в даре. А в сердце человека. Из вас выйдет очень храбрый и мудрый король, — Аргент еще раз поклонился Демьену, — не всякий осмелился бы дат второй шанс человеку, рискуя собственной жизнью. Только вы — и Вседверь.

— Не говори так, — зарычал Демьен, отрицательно мотая головой. — Не смей говорить так! Я стану королем лишь в случае смерти моего отца, а он должен жить долго, очень долго! При его магической силе он может прожить века и века! Не смей никогда говорить, что я стану королем!

Аргент смолчал — лишь снова почтительно поклонился. Но по его виду было заметно, что от слов он своих не отказался и не откажется.

Дерек, пряча глаза, неторопливо поднялся и отряхнул одежду, словно это как-то могло исправить ситуацию и стереть жирные полосы черной сажи с нарядных шелков и бархата. Его лицо было спокойно, неестественно спокойно, и Аргент, внимательно осматривая студента, прищурился, словно заметил что-то очень важное.

— Что ты отдал Вседвери, и на что променял? — громко спросил он.

— Я просил простить Гаррета, — ответил Дерек спокойным и ровным голосом. — И отдал свою любовь к Уне. Я не смогу теперь полюбить никогда, — равнодушно произнес Дерек, — и, наверное, это и к лучшему. Любовь ослепляет.

Меж тем Гаррет разомкнул объятья, отстранился от Уны и брата. Его взгляд упал на Демьена, и он уверенно прошел к принцу, глядя ему прямо в лицо.

— Прости, принц, — четко произнес Гаррет. — Я не смогу быть твоей игрушкой, как обещал. Не смогу служить тебе как магический зверь, хотя, видит Бог, я бы этого хотел. Но Вседверь выбрала меня на роль хранителя, — он обернулся ко всеми забытой волшебнице, которая все это время молча наблюдала невероятные события, разворачивающиеся здесь. — По крайней мере, мою совесть невозможно купить за деньги. Паладином твоим будет Джон — он согласился отдать свой дар в обмен на прощение мне. Думаю, из него паладин выйдет лучше, чем из меня; он добр и справедлив, и не обидит никого зря.

Гаррет разжал пальцы; в ладони его лежала серебряная монета, потемневшая от времени. Щелчком пальца Гаррет подкинул ее, и волшебница ловко поймала серебряную вещицу, на которую когда-то сменяла свой дар и Истину.

— Убирайся отсюда, — грубо произнес он. — Теперь это мой замок. Вседверь сказала, что грех уничтожать мой дар — весь, что я забрал у Корнелиуса, — просто так. Он должен послужить людям. Он весь во мне. Я слышу каждый вздох и каждую слезу замученных здесь людей. Они будут помогать мне принимать решения, когда просители будут приходить ко мне.

— То есть, Корнелиус больше не выйдет из Вседвери? — осторожно спросила Уна. — Ты ведь не выпустишь его?

Гаррет обернулся к сестре и покачал головой.

— Не выпущу, — ответил он. — Но есть еще один. Ему дан еще один шанс — последний. Теперь он просто смертный, и Вседверь хочет посмотреть, как он распорядится свой жизнью.