Академия "Алмазное сердце"

А в небе над каменными головами носятся, поблескивая сверкающими боками в лунном свете, Небесные Иглы, и по разбитому, искрошенному, покрытому трещинами полу идет Аргент — неторопливо и спокойно, словно великая битва, произошедшая здесь, с высоты полета ему показалась всего лишь забавной шахматной партией.

— Хорошая попытка, — заметил Аргент, останавливаясь возле Уны и подавая ей руку. Он не смотрел на нее, и его спокойствие, его протянутая ладонь испугали ее больше занесенной над нею ноги каменного исполина. Весь его вид — безупречный, опрятный, приглаженный, — словно говорил ей: «А с тобой я разберусь позже». И это угнетало девушку больше, чем перспектива смерти… Наверное оттого, что она не до конца поняла во что они только что ввязались и как это опасно.

Но когда она вложила свои пальцы в ладонь Аргента и ощутила его тепло, осознание всего происходящего навалилось на нее словно горная лавина, сметая и круша ее самообладание и спокойствие, которые на самом деле оказались ничем иным, как шоком. Уна вдруг ощутила, как избито ее тело, как болят натруженные руки и отбитый при падении зад, как трясутся ноги — она попробовала встать и не смогла, ноги ей просто отказали. Уна снова повалилась на пол, прижалась щекой к холодному камню и зажмурилась, чувствуя, как ее накрывают рыдания от ужаса и усталости. Аргент лишь мельком глянул на нее — перепуганную, испачканную в саже как трубочист, в растерзанной пажеской одежде — кажется, на груди от куртки отлетело несколько пуговиц, а шелковые белые туфельки были абсолютно черными и годились только на выброс, — и заступил ее, закрыв полой плаща от взгляда Корнелиуса.

От того, что Аргент обездвижил его воинство, у Корнелиуса случился прямо-таки припадок, он разразился потоком нечленораздельной драни, хрипя и брызжа слюной.

— Я великий некромаг! — орал он, бессильно потрясая кулаками. — Я велик настолько, что Вседверь дает мне все, что я попрошу! Я!..

— За тебя, — веско произнес Аргент, перебив словесный поток Корнелиуса, — всего лишь много заплатили. А величия в тебе нет; не льсти себе и не питай ложных иллюзий. Ты — ничто. А я, — его голос загрохотал от давно сдерживаемого гнева, — великий техномаг. Или что, — Аргент усмехнулся, — ты думал, что я только и гожусь на то, чтобы красивый костюм носить?

Аргент вытянул вперед руку, его пальцы хищно сжались, словно стискивая что-то. В тот же миг наверху жалобно заскрипело, застонало, и один из колоссов вдруг причудливо смялся, изогнулся, словно он был из мягкого теста, а чья-то невидимая рука стиснула его, сплюснула и деформировала, превратив в бесформенный ком.

Второй рукой Аргент указал на другого, каменного колосса, и у того с хрустом оторвалась огромная голова, по груди его с легким каменным перестуком скользнули обломки. Пальцы Аргента, подрагивая от гнева, сжимались, и каменный колосс крошился, разваливался, словно пересохшая на солнце глина.

Руки Аргента дрожали от напряжения, но все каменные и металлические воины Корнелиуса разрушались, разламывались, распадались, как карточные замки, превращаясь в кучи щебня. От напряжения вибрировал каменный пол, и Уна увидела, как прямо перед ее лицом маленький камешек задрожал, подпрыгнул и завис в воздухе, чуть покачиваясь, словно кто-то поднял его на нитке.

Воины Корнелиуса разрушались, но их каменные осколки не достигали земли, Аргент держал всю эту неимоверную каменную и металлическую массу в воздухе, чтобы ненароком не зашибить кого-нибудь.

Корнелиус тоже решил действовать. По его велению открылась Вседверь, ее солнечный проем засиял прямо за его спиной, и оттуда снова начали выходить его двойники, со шпагами наперевес, готовые атаковать всякого. В несколько секунд их вновь стало много, неимоверно много, и некоторые из них снова начали увеличиваться в размерах. Казалось, этому безумию не будет конца, казалось, что Корнелиус просто завалит весь мир копиями самого себя, растопчет и погребет всех и вся под камнями и телами, но у Аргента на то были свои планы.

Одним пассом руки он направил всю огромную, тяжелую каменную массу на войско Корнелиуса, и каменные осколки, летящие со скоростью снарядов и пуль, в миг посекли всех и все на своем пути, разорвав ненастоящие тела и унеся с собой обратно во Вседверь и каменных, не до конца подросших истуканов, и дымную сажу. Один миг — и на разбитой крыше башни стало пусто и тихо, и лишь Корнелиус, чудом успевший укрыться под защитным магическим куполом от каменного смерча, устроенного Аргентом, остался стоять против великого техномага.

— Вседверь заберет обратно свои дары, — небрежно произнес Аргент, опустив руки. — Ну? Что ты теперь можешь противопоставить мне? Не тебе со мной тягаться, призрак. Не тебе.

Корнелиус не отвечал. Губы его жалко кривились, на глаза наворачивались слезы, он оглядывался на закрывающуюся за его спиной Вседверь, но больше помощи оттуда ему не было.