Академия "Алмазное сердце"

Он продолжал покрывать ее шею легкими нежными поцелуями, и Уна почувствовала, что еще немного — и она кончит, настолько возбуждение охватило ее. Она сжимала колени, стараясь унять нарастающее желание, но Аргент словно нарочно дразнил и мучил ее, его руки поглаживали ее грудь, осторожно и очень бережно обнимали за талию, пальцами обводили приятную округлость животика под чувственным атласом. И Уна загоралась от желания, ей казалось, что они лежат в постели, а руки и губы Аргента ласкают ее тело так, словно никого кругом нет, и они одни…

— О, да я смотрю, ты не лгал! Какое невероятное событие, нужно было отметить его в своем календаре, — раздался насмешливый голос, и Уна, вскрикнув, распахнула глаза, очнувшись от наваждения. — Тот незабываемый день, когда магистр Аргент сказал правду. Ты действительно оставил ее для себя?

Руки Аргента, обнимающие Уну, чуть заметно дрогнули, он недовольно поморщился, отстраняясь от девушки. Дай ему волю — он еще нашептал бы кучу шаловливых вещей Уне на ушко, но при посторонних, а тем более при Корнелии, которая выскочила словно из ниоткуда, как чертик из табакерки, он не хотел этого делать.

— Здравствуй, Корнелия, — голосом, полным сладкого яда, произнес Аргент, выступив вперед, церемонно кланяясь и намеренно прикрывая Уну полой своего плаща. — Ты вышла встретить меня? О, это так мило с твоей стороны!

— Мило! — фыркнула Корнелия. В руках ее подрагивал развернутый веер, которым она закрывала лицо до самых глаз. Но, несмотря на это, не узнать ее было невозможно. Эта царственная манера держаться, этот дивный тонкий стан, это прекрасное платье из зеленого бархата, ушитое тончайшим кружевами и драгоценными камнями — даже с закрытым лицом Корнелию невозможно было спутать с кем-либо еще.

— Ты стареешь, Аргент, — фыркнула Корнелия. Длинные ресницы ее дрогнули, глаза презрительно сузились, когда она рассматривала съежившуюся под ее взглядом Уну. — Раньше ты обращал внимание только на самых красивых и богатых женщин королевского двора. И после них эта девочка?.. Слишком проста, слишком. Что ты нашел в ней? Только не говори мне, что ты полюбил. Ты любить не умеешь, у тебя вместо сердца камень. Так что не морочь девчонке голову; это будет честно и правильно.

В голосе Корнелии прозвучали ревнивые нотки, и Уна вспыхнула от негодования. На язычке ее вертелось какое-то злорадное замечание, которое она собиралась кинуть в лицо Корнелии, но Аргент опередил ее.

— Все эти женщины, — вкрадчиво ответил он Корнелии, глядя на нее смеющимися глазами, — постарели и увяли, и их красота уже не так изысканна и идеальна, как раньше. А эта девочка просто невероятно юна и свежа, — в голосе Аргента послышался смех, потому что Корнелия едва не зарычала от злости при его бестактном намеке на ее возраст, — и никогда не прибегала к услугам некромагов, не пудрила носик чужим мертвым даром. Поэтому у нее нет шансов сморщиться, как заскорузлый старый башмак, и превратиться в подобие трехсотлетней кожистой черепахи с Лазурных островов.

От ярости Корнелия даже зарычала, топнув ногой.

— Твоего жалкого дара, — прошипела она, — хватило ровно настолько, чтоб разгладить пару морщин на подбородке!

— Так вот почему твой подбородок — самое гладкое место на твоем лице, — едко заметил Аргент, посмеиваясь, и Корнелия, гордо вздернув голову, с треском закрыла веер, открыв свое лицо.

В первый момент Уне показалось, что она умерла и попала в рай, а рядом с ней стоит гневный ангел — так хороша, так чудесна была Корнелия сейчас. Она была необыкновенно прекрасно, поразительно, небывало. Ее гладкая кожа была нежнейшего светлого цвета, словно окраска самой глубоководной морской раковины — белоснежная, чуть отливающая розовым теплым отсветом. Изумрудные, невероятной красоты глаза сверкали под черными длинными ресницами, брови были словно выписаны на фарфоре искусным художником черными аккуратными шнурочками, нос — точеный, ровный, прямой, словно творение резчика по мрамору, — и яркий, как спелая сладкая вишенка, ротик. С минуту Корнелия молчала, с удовольствием наблюдая за тем, как на лице Уны выписывается благоговейное изумление, и ее яркие полные губки складывались в неприятную высокомерную ухмылку.

— О, да придворный лекарь просто кудесник, — меж тем беспечно проговорил Аргент, рассматривая бывшую возлюбленную. — Я вижу, он сумел вернуть тебе часть твоей былой красоты. Наверное, это стоило дорого?