Академия Блонвур

— Да куда ж вы в ночь-то собрались?! — вытаращила глаза Верховер. — Переночуйте у меня, тут недалеко. А поутру двинете в своё путешествие.

— Дальг, пожалуй, Ливалла права, — сказала Фортейл. — Не лучшая это идея — выезжать из города на ночь глядя.

— Ну хорошо, уговорили, — улыбнулся эльф.

Глава 88

Контуир

Покинув пределы Вольного леса, экспедиция разделилась пополам. Арронорат повёл свою группу, состоявшую из одиннадцати виргов (не считая его самого) и пяти вампиров, на югозапад.

А Лонгаронель свою — на юго-восток. Первым делом отряд заехал в Фалиси — уже хорошо знакомый их предводителю городок.

И в этот же день он столкнулся с Младшим — бывшим к'зиром, ныне охотником на пушного зверя. Тот был несказанно рад неожиданной встрече, и Лонгаронель предложил ему снова отправиться в путешествие с ним. Таубер Фортески (вампир не забыл его имени) принял предложение без долгих раздумий.

Он рассказал, что профессия к'зира, ввиду странного исчезновения предмета охоты, то есть эльфов, ныне отмирает сама собой. Некоторые, из числа особо рьяных, ещё бродят по Вольному лесу в поисках остроухой добычи. Но большинство уже смирилось с утратой доходной профессии. Часть, как и Таубер, переквалифицировалась в охотников на животных, но многие предпочли надеть маску палача.

Дурная хворь продолжает распространяться, больных ею больше не содержат в церковных приютах, а просто убивают — так что работы расширившемуся штату палачей хватает. Правда, поговаривают, что палачи из числа бывших к'зиров как раз не просто умерщвляют больных, а перед этим всячески измываются и даже пытают, вымещая на своих жертвах то ли злобу за лишение более прибыльного занятия, то ли патологическую потребность причинять страдания, которую ранее они успешно реализовывали на эльфах.

Причины, порождающие болезнь, до сих пор оставались неясны. Никто не понимал, как именно происходит заражение. И более того, все факты свидетельствовали за то, что дурная хворь незаразна вовсе, ведь ею не заболевали ни те, кто ухаживал за больными, ни те, кто общался с ними до болезни.

В особенности эпидемия дурной хвори свирепствовала в столице и других больших городах. Однако добралась уже и до маленького Фалиси, стоявшего на самой северной окраине империи.

— Лонгаронель… — обратился к старому знакомому Таубер, закончив свой печальный рассказ. — Не знаю, откуда вы явились… Но там ведь этой проклятой хвори нет? — Вампир молчал, не подтверждая его мысли и не отрицая. — Наверно я не ошибусь, предположив, что эльфы исчезли из Вольного леса не сами собой — что это вы забрали их на свои земли?

— продолжал шанциец. — Позволь же и мне отправиться с вами, когда вы соберётесь домой. Клянусь служить тебе верой и правдой до конца своих дней, только забери меня отсюда! Здесь страшно жить, действительно страшно! Никто не знает, проснётся он завтра здоровым или больным.

— Посмотрим, — сказал Лонгаронель. — Ближе к делу. Ну, а сейчас мы намерены поискать ответы на вопросы насчёт этой вашей странной болезни. У нас есть одна версия, пока, правда, не знаем, как именно будем проверять её.

— Что за версия? — живо заинтересовался Таубер.

— Это долгая тема. Да и не стану я распространяться, не получив ни единого доказательства верности нашей теории.

— И даже не намекнёшь?

— Нет, — отрезал бордгирец.

По собственному опыту Младший знал, что дальнейшие расспросы бесполезны, а потому не стал напрасно досаждать вампиру. Вместо этого поведал ему и его спутникам о том, как армия Шанца без всякого толка прочесала Вольный Лес. И тогда Император, выдвинув новую идею, что к проклятию дурной хвори причастны не только эльфы, но и тролли, направил свою армию к Диким горам громить последних врагов человечества.

Этой благой миссией войска его солнцеликого величества были заняты по сей день. Первые атаки тролли успешно отбили. Однако во имя воцарения в Контуире мира и справедливости Император не жалел армий, посылая их на мерзких троллей одну за другой. Неизвестно, сколько ещё его подданных погибнет в «священной» войне… но участь жителей Диких гор, очевидно, была предрешена.

Эрли открыла глаза и тут же сощурилась — яркое летнее солнце било ей прямо в лицо. Ну что за подлость со стороны светила — разбудить её ни свет ни заря! Почему Зинглар, выбирая вчера для них комнату, не подумал, что окна этой выходят на восток?! Ведь знает же, что она не любит просыпаться рано — мог бы и проявить заботу, взяв западный номер.

Эрли повернулась к любовнику, намереваясь высказать свои претензии. Однако левая половина кровати оказалась пуста. Куда это его унесло?! Наверное, справить нужду, куда же ещё. Ну ничего — вернётся, она ему выдаст за солнечную побудку! Трепать о любви языком может каждый, а ты на деле поди докажи своё трепетное к предмету страсти отношение. Любил бы по-настоящему — так не заставил бы её страдать с утра пораньше!