Академия Буря

Дегтярную жижу осторожно опустил в мусорное ведро (предварительно оглянувшись – не заметят ли? А то обидеть не хочется), а еще две порции взял с собой в кабинет леди-ректора: Элайяна любит апельсины, а значит, ей понравится эта цитрусовая вариация.

На середине винтовой лестницы сыщик прочитал ночной доклад Ладиславы о том, что Морган Гарвус пытался подставить Фрэнсиса с помощью зелий, и Фрэнсис его раскусил.

– М-да… – протянул Берти.

* * *

– Где Морган? – спросил рыжий, заходя к подруге.

– Даже не упоминай при мне его имя! – рявкнула Элайяна, мерившая кабинет нервными шагами. – Берти, ты знаешь, что он сделал?!

– Хм, у меня есть парочка предположений…

– Он УВОЛИЛСЯ! – ректор яростно бахнула об стол тяжелую книгу учета. – Гад! Хлыщ лесной, франт бледнокожий!

Это ругательство звучало забавно из уст эльфийки.

– В смысле – уволился? – Голден-Халла высоко вскинул брови.

– Вот и я не понимаю, как так можно: взять и уехать с острова Этерны! – продолжала негодовать Элайяна, экспрессивно размахивая руками. С ее пальцев срывались маленькие искорки и, гневно воя, шутихами разбегались по кабинету – даже занавеску подпалили.

– Какой вурдалак его укусил?! Да, вчера он поссорился с Тиссой; да, их спецкурс с ее братом шел не так, как хотелось бы, – Эл раздраженно закатила глаза. – Да, Фрэнсис обвинил его из-за какого-то пузырька, плюс у него были мигрени и проблемы с магическими браслетами – все время потухшие… Но это же не повод увольняться! Так подставить всю Бурю! Вот и доверяй после этого людям! А ты? – она вдруг метнула на сыщика сумрачный взор. – Где тебя вчера носило, Берти?

Голден-Халла, нахмурившись, прикрыл за собой дверь и сел в посетительское кресло.

– Я вел расследование по поводу Хейли и твоих ребят.

– Великолепно! – взвыла ректор, патетически воздев руки к потолку.

В черном платье с широкими рукавами, цеплявшимися за пальцы на колечки, она была похожа на экзальтированную летучую мышь.

– Мало того что у меня теперь будут проблемы с Его Высокопреосвященством – ибо где мне взять другого мастера, самой, что ли, с Фрэнсисом заниматься?.. Так еще и ты собираешься доказать, что сын Ноа – убийца! Изумительно! Спасибо, дорогой! Давай закроем академию прямо сейчас, чего мелочиться!

И Элайяна, издав протяжный стон, рухнула в свое кресло, шлепнула лоб на руки, сложенные на столе крестом, и начала тихонько долбиться головой, что-то нерадостно пришептывая.

Берти сочувственно поморощился.

– Хей, – сказал он. – Во-первых, я принес тебе кофе. Держи. Смотри, тебе апельсин улыбается. Ну что ты кривишься, Элайяна! Ты же такая сильная, такая волевая – давай поплачь уже, как настоящая женщина, пусть станет легче! Иди сюда. Моя грудь создана для рыданий, ну. Молодец. Хорошая девочка. Ну а во-вторых: для архиепископа, напротив, у меня хорошие новости.

И Голден-Халла рассказал подруге о своем расследовании: об уликах, пепельных элементалях, мнении старика Фоскаша про болезнь острова и о двух отливах.

Элайяна, свернувшись в кресле набычившимся клубком, хмурилась на него из-за стаканчика с кофе. Ее напудренные серебряные волосы завивались в мелкие локоны, повинуясь горячему – зачарованному – пару. Большие глаза – изумительно черные, совсем без белков – смотрели на сыщика очень пристально.

А Берти, сидя напротив, не отрывал взгляда от столешницы и задумчиво водил по ней пальцами, вырисовывая странные символы.

– Я не знаю, убить тебя или расцеловать, – наконец вздохнула Элайяна, вновь обретая привычное хладнокровие. – Однако ты всего лишь вывалил на меня гору фактов. Надеюсь, у тебя уже есть идеи, как все это связано. Вот лично мне из твоих слов показалось, что Гарвус был не вполне честен с нами. Ты думаешь так же?

– Эл, подожди. А как сам Морган объяснил свое увольнение и когда и как именно он уехал?

Эльфийка не сразу ответила на вопрос.

Она помолчала. Потом вздохнула. Затем отставила пустой кофе, прикусила губу и скрестила руки на груди:

– Если честно, я не знаю: я пришла в такую ярость из-за самого факта увольнения Гарвуса, что даже не стала его расспрашивать.

– Ничего, я его расспрошу, – мрачно пообещал рыжий. – Догоню и расспрошу, только подскажи, во сколько Морган покинул Бурю?

– Не помню. Часов в восемь?

– Д’гарр. Самое ходовое время в порту! Ладно, я пошел, попробую поймать его до того, как он сядет на корабль.

– Стой!

Эльфийка метнулась вперед, как дикая кошка, и резко накрыла пальцы сыщика, плясавшие по столу, своими руками.

– Берти, – леди-ректор проникновенно заглянула в глаза мужчины, – ты считаешь, что это Морган виноват в убийствах?

– Я не говорил этого.

– Но думаешь ты именно так: я же тебя знаю, – Элайяна сощурилась.

Где-то там, в облачном царстве за окном, вдруг случился маленький бунт: луч солнца вырвался из цепкого хвата серости и триумфально пробежал по кабинету. А потом осел на длинном носу Голден-Халлы, сотней пылинок вместе с сыщиком вглядываясь в странно застывшее лицо эльфийки напротив.