Академия Буря

Ладислава якобы смиренно шла рядом с ректором. В теории, Найт могла в любой момент выдернуть руки и хорошенько огреть эльфийку по голове, но куда она пойдет дальше? Нет уж, пусть лучше они сначала найдут беглецов. А там уж грянет сюрприз-разоружение!

В отличие от Берти, эльфийка и девушка по дороге наткнулись только на два зала с органами острова.

Первым была пещера с реберной клеткой. Элайяна и Найт заглянули в нее, и, хотя на противоположной стороне имелся второй выход, они не воспользовались им. Вернулись обратно в коридор. Вскоре вслед за этим, после поворота, обнаружился второй зал – с глазами.

Здесь леди-ректор остановилась.

– Ага! – сказала Элайяна, закатывая рукава и подходя к платформе.

– Вы же не собираетесь их украсть?! – опешила Ладислава.

– Естественно, нет, – буркнула леди-ректор. – Иначе островные монстры откроют охоту уже на меня вплоть до моей гибели, чего бы мне отнюдь не хотелось. Разве что тебя попрошу… – задумалась она, и Ладислава мысленно приготовилась бить и драпать.

Однако Элайяна лишь мотнула головой, отгоняя соблазнительную, но неуместную мысль.

Потенциал острова она будет изучать поэтапно. Другие органы также обладали полезными, очень полезными свойствами, но в отличие от сердца, дарующего тотальное исцеление и продление жизни, они имели лишь точечный эффект. Так что Элайяна займется ими потом.

Люди, которые привыкли откладывать лучшее «на потом», всегда удивляли эльфийку. Сама она была из тех, кто съедает в десерте сначала вкуснейшие ягодки, а потом уже – скучную плоть пирожного.

Ибо вдруг никакого «потом» и вовсе не случится? Изменятся обстоятельства или твой вкус? Закончится срок годности (частая судьба дорогих кремов и парфюмов в Лютгардии)? Зачем отказывать себе в радости сегодня, если ничего, кроме «сегодня», у нас в принципе нет?

Ну если по-честному?

Так что сначала – сердце. Потом разберем остатки.

Интересно, у них такое же простое использование? Потому что рецепт применения сердца так элементарен, что ученому внутри Элайяны было даже как-то неловко… Всего-то и нужно, что натереть больное место экстрактом. Или съесть кусочек – для общего оздоровления.

Шуточки про пожирание врага для овладения его способностями в этом случае не были шуточками. Эл уже попробовала: отскоблила от сердца стружку и съела, предварительно полоснув себя ножом по бедру. Рана зажила как миленькая. Более того, Элайяна с удивлением почувствовала, как у нее улучшается зрение, севшее в последние годы из-за привычки читать в полумраке.

Недурно, совсем недурно!

Меж тем Ладислава продолжала допытываться:

– Но вы хотите как-то заколдовать глаза? Вдруг и за это будут санкции? Там ведь кто-то есть, да? – девушка кивнула в сторону темного потолка пещеры.

Как и леди-ректор, она не могла разглядеть слепухов, но слышала их: тихие шорохи, потирание колючих лап, едва заметное шевеление темноты.

– Там кто-то есть, – подтвердила эльфийка. – Но мое заклинание нематериально. Оно «не считается» и потому не разбудит чудовищ. Неужели ты думаешь, что я враг себе, чтоб попусту подвергаться опасности?

– Вы себе точно враг, – уверенно возразила Лади. – Творить такие вещи и думать, что это вам не аукнется, – полный бред.

– Я не верю в судьбу, девочка. В порицание свыше. Если б в небе кто-то сидел, раздавая пощечины негодяям, девяносто процентов мира уже бы отдыхало в урнах.

– Я не про судьбу. Я про ваше собственное мироощущение. Вас сожрет совесть, спорим? Вы сами себе начнете причинять боль, мстить, наказывать. Неосознанно.

– Я? Себе? Боль? Скорее уж и впрямь судьба подсуетится! – фыркнула Элайяна.

И стала выплетать заклятие. Найт, нахмурившись, смотрела за ней.

Собственно, леди-ректор решила сделать именно то, о чем упоминал Хлестовски: снять маг-отпечаток с сетчатки волшебных глаз. Она знала эту формулу: она действительно была слабенькой, да еще и запрещенной законом вне лазаретов, но Элайяна уже переступила слишком много черт, чтобы думать еще и об этой. С помощью колдовства Элайяна хотела проверить, не заглядывали ли в этот зал Стэн и Берти.

Формула эльфийки легла на глазные яблоки и мягко обернулась вокруг них.

– Какая гадость! – с чувством прокомментировала Найт.

Элайяна не ответила. Подошла к постаменту вплотную – впрочем, разумно не вступая в столб алого света – и нетерпеливо раскрыла ладонь, поджидая, пока формула вернется к ней в виде альбомного листа, на котором появится запись происходившего в зале в последние полчаса. Будто в книге рисунков, которую пролистываешь быстро-быстро.

Лист приплыл…

– Отлично, – сказала ректор, рассмотрев фигуры Берти и Стэна, а также то, в какой коридор они вышли и куда по нему пошли. В Нижней Этерне, запутанной, как клубок, это не было гарантией успеха, но все-таки значительно облегчало путь.

Элайяна все еще рассматривала лист, стоя вплотную к постаменту, а Ладислава за ее спиной уже раздумывала снять наручники и обезвредить противницу, когда вдруг где-то рядом раздался такой многоголосый рев, что слышно было даже сквозь охранные вязи.