Академия четырех стихий

— Да. Я еще не успел уехать, как она уже нашла того, кто будет рядом круглосуточно.

— И в чем же мораль?

— В том, что я понял ее, понял, что она из тех девушек, которые чувствуют себя в безопасности только в непосредственной близости с мужчиной. Я не осуждал ее, а просто принял ее суть, что помогло мне понять, что она не та женщина, которую я искал.

Я ощущала дискомфорт от этой беседы, несмотря на то, что этот мужчина почти мой ровесник. Я всегда относилась к нему хорошо, но друзьями мы не были, поэтому мне казалось немного странным то, что он вот так открывается мне.

— Ты должна поговорить со своим огневиком, рассказать ему о своих переживаниях. Он должен услышать тебя и понять, как и ты должна услышать его. Если продолжите молчать и делать вид, что все в порядке — это убьет ваши отношения гораздо позже, тогда вам будет намного больнее.

— Спасибо за совет, Арчи, — улыбнулась я. — Так и сделаю.

— Если захочешь поговорить — моя дверь всегда открыта. Как декан факультета я должен быть уверен в том, что моим адептам ничего не будет мешать усваивать знания. А пока ты не разберешься со своими личными проблемами, рискуешь упустить много важного, так что…

— Спасибо, — еще раз улыбнулась я и повернулась в сторону двери.

Сделав пару шагов, я поняла, что сейчас самое время задать вопрос, который интересовал всех водников еще в континентальной академии. Возможно больше этот мужчина не раскроется.

— Арчи, — обернулась я. — Почему вы не любите свое полное имя?

— Я этого не говорил, — покачал он головой.

— Но вы просите называть вас коротким именем и кривитесь, когда слышите полное, будто съели лимон, — пожала плечами я.

— Арчибальд де Альваре… — протянул он и выдержал небольшую паузу, словно бы обдумывая, стоит мне говорить об этом или нет. — Это имя моего деда, меня назвали в честь него. Он был ректором Академии воды еще до моего отца.

— Так у вас эта должность передавалась поколениями? — проявила интерес к теме.

— Да. Присядь, я все же налью нам чаю, — улыбнулся мужчина.

Я последовала его просьбе и дождалась, пока он вернется из подсобки с двумя кружками в руках. Травяной чай источал знакомый приятный аромат — такой всегда делала моя мама. Подув немного на жидкость, пригубила и все равно обожгла язык, отчего немного скривилась.

— Горячий? Может надо разбавить? — спросил декан.

— Нет, все нормально, — отмахнулась я.

Дождавшись, пока мужчина опустится в свое удобное кресло, попросила продолжить рассказ.

— Мой дед тренировал настоящих воинов в академии, во времена, когда он был ректором. Тогда быть адептом Академии Воды было настолько же престижно, как и обучаться в Академии Четырех Стихий. Тогда, прошедших полный курс обучения в нашей континентальной академии, забирали сюда всего на год, чтобы дать какие-то специфические знания, вроде комбинированной магии. Причем забирали всех выпускников, не проводя отбора.

— То есть они были настолько подготовленными, что здесь ни у кого не возникало даже мысли их проверять? — удивилась я.

— Да, они на самом деле были уже готовыми элитными воинами. Моего деда очень уважали среди профессоров. Он лично проводил занятия по боевой магии и лично принимал экзамен. Этот экзамен, кстати, был суров и серьезен.

— Я слышала, что экзамен проходил в тех катакомбах, в которых…ну…

Мне было неудобно вспоминать о том моменте, когда мне настолько захотелось острых ощущений, что я совершила кражу.

— Да, — улыбнулся мужчина. — Раньше там находились тренировочные камеры, на которые дед накладывал иллюзию, проецирующую реальную угрозу для жизни. Только лучшие из лучших сдавали этот экзамен. Однако тренировочные камеры перестали использовать по назначению, когда необходимость в формировании войск отпала. Выпускные экзамены стали проще, но тем не менее, выпускники нашей академии все равно были лучшими из лучших.

— А что случилось потом?

— А потом дед умер и ректором академии стал мой отец. Я родился уже через пять лет, после смерти деда, потому, увы, так и не смог его узнать. Отец мой не отличался желанием идти по стопам отца, хоть очень его и уважал. И все его уважение выразилось в том, что он назвал своего единственного сына в честь него, больше ничего хорошего он не сделал. За все те годы, пока отец руководил академией, он преобразовал всю систему обучения до неузнаваемости. Он свел весь процесс обучения к теории, почти полностью исключив применение знаний на практике. Учебных походов больше не было, на зельеварении изучали только основные оздоровительные снадобья, чтобы подготавливать лекорей, а специальные и боевые зелья преподавались только на выпускном курсе и то, только тем зельеварам, которые собирались открывать лавки.

— Но почему он это сделал? — недоумевала я.

— Во-первых, потому что он не умел управлять академией, а во-вторых, потому что считал, что наступило мирное время и готовить воинов больше ни к чему.

— С одной стороны, может это было и правильно, схаты ведь давно не проявляли активности, но с другой — они же не вымерли, да и угроза возрождения Краха никуда не исчезла…