Академия читателя. Опыт осмысления теории и методологии литературно-читательского процесса

Итак, в центральном ядре литературно-читательского процесса от того периода остаются несколько «вечных» структурных единиц, которые непрерывно воспроизводятся до Новейшего времени. Первая – это противопоставление Бога и человека в дихотомии «бессмертие и смертность». Бог бессмертен в абсолютном значении этого понятия (включая его телесные, в том числе антропоморфные воплощения). Человек смертен биологически, однако обладает священным духом (частью божественной сущности), которая совершает загробное путешествие и существует в загробном мире также вечно. Таким образом мифология, а следом и литература уравнивают Бога и человека в бессмертии их личностной идеальной субстанции и разделяют в телесном бремени. Антропоцентризм личностный завершается со смертью человека, и для подтверждения этого формы загробной жизни связывают со страданиями, унынием и наказанием за грехи. Антропоцентризм общечеловеческий бесконечен и не прерывается даже в процессе многократных актов мифологической гибели всего живого, поскольку человечество всегда возрождается. Это одна из центральных сентенций «Мифологической библиотеки» Аполлодора Афинского, повторяющейся в произведениях других авторов.

Вторая структурная единица – это соединение божественного и человеческого начала, взаимодействие человека и Бога. В этом смысле возникает эффект, который мы называем «конечностью божественного бытования». Мифы рассказывают нам о божественной истории, включая ее космогонический и антропогонический этапы, но на этом личная жизнь богов заканчивается. В любой античной и доантичной мифологической конструкции собственные проблемы богов отходят на второй план после акта творения человека. Далее они присутствуют в мифологии постольку, поскольку они взаимодействуют с людьми. Это еще в большей степени характерно для последующих монотеистических религий. Наиболее распространенной формой взаимодействия богов и людей становятся акты любовного соития и рождения потомства. Полубоги (именно так, а не полулюди) наделены отдельными качествами своих родителей и могут в перспективе обрести некоторые формы божественного бессмертия. Остальные люди взаимодействуют с богами, обращаясь к их помощи, и часто получают ее, причем в совершенно грандиозных масштабах15. В этом смысле боги выступают в качестве помощников в людских деяниях (особенно героических) и потому отступают на второй план антропоцентричного мира. Появление культурного героя в мифологии возвеличивает человеческую личность, делает ее сопоставимой с личностями богов, чем кратно повышает ценность жизни человека и его деяний на божественном фоне. Сотворчество человека и бога – так можно назвать эту форму взаимодействия. Культурная героика Античности (как и политеистической мифологии в целом) образует огромный пласт античной литературы (как греческой, так и поздней римской), реализованной прежде всего в драматургии и поэзии16.

К тому же есть множество безымянных авторов восточных эпосов: от Махабхараты и Рамаяны до Сказания о Гильгамеше (дошедшего до нас фрагментарно). Вся она – о величии человека взаимодействующего, а иногда и противостоящего божественному началу.

Третья и главная структурная единица – это антигуманность (жестокость) античного общества и его литературы и история загробной жизни людей как ценностная парадигма жизни после смерти. Отношение к смерти в древней мифологии и литературе скорее пиитическое, чем критическое. Смерть – это обязательный атрибут жизнедеятельности культурного героя. Он герой-убийца, иногда самоубийца и практически всегда жертва убийства. Если речь не идет о войне (о которой мы порассуждаем позднее), то это вполне бытовые убийства, в том числе и ближайших родственников. Собственно, в этом очень часто и состоит общественная заслуга культурного героя. Это не означает, что герой-убийца не может быть порицаем. Во многих случаях ему воздается за убийство после смерти. Тема мщения за убийства в античной мифологии представлена персонифицированными образами эриний – богинь мщения. Никакой герой не избавлен за свои деяния от их кары при жизни и после смерти. Таким образом, в мифологии и литературе Древнего мира идея ценности индивидуальной жизни человека не присутствует, насильственное лишение жизни не рассматривается как преступление, но кара неизбежно настигает убийцу после смерти (на самом деле это одно из развитий представления о талионе). Таким образом, мы будем справедливы, если упрекнем древнее общество и создаваемую им литературу в отсутствии представлений о гуманности с позиций ценности земной жизни человека.

Война – одна из главных тем античной литературы (и вообще литературы Древнего мира). Война не рассматривается как общественное бедствие, она очень часто сравнима с уровнем бытований древнего человека и органично встроена в его повседневную жизнь. Это война всех против всех, по поводу и без повода. Война – это основной способ разрешения общественных противоречий и искусство.