Академия Форхиллз

Нас всё-таки не отпустили домой в такую погоду. Мне пришлось продолжать играть роль покорной внучки и уговаривать маму остаться. Она не очень-то мне поверила, но доверилась.

Я проводила её до спальни и крепко обняла перед сном.

– Поспишь со мной? – спросила она. – Как в детстве.

Я покачала головой. Мы и так не расставались с ней с того дня, как узнали страшные новости. Но на сегодняшнюю ночь у меня были другие планы, и эти планы прожигали дыру в моей сумке.

– Мне нужно немного побыть одной, ма, – виновато сказала я.

На самом деле я бы лучше легла рядом с ней, но мне нужно было разобраться с конвертом раньше, чем Авелин догадается о чём-то и отнимет его у меня.

– Понимаю. Утром сразу же поедем домой. Обещай!

Она протянула мне мизинчик, и я ухватилась за него своим.

– Обещаю!

Когда я добралась до своей комнаты, первое, что мне захотелось сделать – отмыться от сегодняшнего дня. От могильной сырости, от запаха роз, от всего этого. Зло посмотрела на письменный стол, на котором стояла ваза со свежими цветами. От роз так легко я не избавлюсь. Даже на аккуратно застеленной постели лежали лепестки. Нервно смахнула их ладонью и слегка поморщилась. Раны под пластырем все ещё саднили. Но это хорошо. Так я чувствую себя живой. С этими заплатками я даже больше похожа на моего воображаемого друга детства.

Улыбнулась. Мысли о нём всегда приносили мне покой и радость. Сейчас он тоже нужен мне.

Быстро закрыла дверь на замочек, дёрнула ее на себя. Вот и весь уровень моего доверия к этой проклятой семейке. Когда ба вскроет оба конверта. А я уверена, что она уже читает расставленные Ви ловушки, она точно что-то заподозрит и придет сюда за другими ответами.

Открыла сумку, но потянулась не к конверту, а к нему… Маленькая неумело сшитая игрушка мальчика из рогожки. У него были криво приделанные обсидиановые пуговицы-глаза разного размера, вместо волос кусочек синей ткани, который падал ему на лицо. Вместо рта – крест, выполненный короткими стежками. Это неслучайно, ведь мой воображаемый друг никогда не говорил. Зато у него было большое сердце, которое я вырезала прямо из розовой занавески в гостиной. Пока я пришивала лоскуток к груди куклы, то несколько раз уколола палец. Крохотные бурые пятнышки видны до сих пор. Мама и Ви называли моего Шу уродцем из Страны Снов. И они были недалеки от истины. Именно там я впервые встретила его. В моих снах после одного жуткого случая, который навсегда изменил меня.

Медленно раздевалась, пока заливалась вода. Я не планировала оставаться тут на ночь, так что сменной одежды с собой не брала. Но ба успокоила меня, сказав, что в особняке у меня имеется персональная гардеробная. Все, что покупали для Ви, покупали и для меня, надеясь, что я однажды вернусь в лоно семьи. От всего этого меня лишь сильнее затошнило. Целая комната вещей. Таких же вещей, какие носила моя мёртвая сестра. Авелин Теймроуз рехнулась.

Сняла с себя трусы-шортики и наконец повернулась к зеркалу, от него тут при всем желании не спрячешься, оно занимало всю стену от пола до потолка. Я лукавила, когда сказала, что мы с Ви похожи во всем. Нет. У моей сестры не было уродливых шрамов на бёдрах. Белые следы от старых ожогов покрывали сморщенную кожу от задницы до самых колен. Вечное напоминание моей неуклюжести и опрометчивости.

Мне было шесть, когда это случилось. Уже тогда я чувствовала себя взрослее и ответственнее своих сверстников. Мне хотелось во всем помогать отцу и маме. Однажды подставила к плите маленькую неустойчивую скамейку, чтобы снять бурлящую воду с огня. Всего миг. Одно неосторожное движение, скамейка качнулась, а я упала, и кипяток расплескался из кастрюли мне на ноги. От боли я мгновенно потеряла сознание, но я кричала внутри, где-то в кромешной темноте, где я оказалась заперта. Я слышала лишь свой надрывный плач, пока мир не пошёл трещинами, а черный купол над головой не начал крошиться, обнажая странное фиолетовое небо и неподвижные розовые облака. Надо мной качались голые ветви деревьев, которые просто не могли существовать в реальности. Их корни парили в воздухе, и прямо на них наливались оранжевые плоды, разноцветные листья покрывали стволы и колыхались словно сотни маленьких бабочек.

Я снова завопила от боли, и листья встрепенулись и разлетелись бабочками. А затем на мой крик пришёл Он. Не знаю его имени до сих. Я назвала его Шу, потому что это первое и единственное, что я услышала от него. Он поднес палец к губам, стянутым черной нитью, и издал короткое:

– Шшш.

У Шу были черные глаза-дыры, которые словно поглощали весь свет этого мира. Тёмно-синие волосы падали на невозмутимое лицо. Болезненно вспухшие губы как у мертвеца, из одежды драные лохмотья в заплатках. Но самым необычным было его сердце. Оно билось прямо у него под кожей, и я видела эту пульсацию и безумно хотела прикоснуться.

Шу не отпрянул. Позволил мне это сделать. И я впитывала каждое биение этого обнажённого сердца, а он в этот самый миг забирал мою боль.