Академия Форхиллз

Мир снова задрожал. Фиолетовое небо начало пропускать яркий свет, и он тысячами ножей резал пространство, грозя вот-вот уничтожить это странное место и забрать у меня нового друга.

Не хочу. Хочу остаться здесь. Хочу попробовать те оранжевые плоды, распугивать листья с деревьев. Хочу обрезать нити на губах у Шу и заставить его улыбаться.

– Я вернусь. Слышишь?

Он кивнул, а я очнулась в больничной палате.

– Ты так напугала нас, милая! – сказал отец, когда я открыла глаза

Давно не видела вокруг себя такой толпы. Вианор дремала рядом, положив голову на мою койку. Бабушка ругалась с мамой в коридоре и грозила лишить её родительских прав при помощи армии своих адвокатов. А я лишь спросила со слезами на глазах:

– Где мой Шу?

Когда меня выписали, первое, что я сделала это, смастерила нелепую игрушку. Каждый день я ложилась спать, обнимая того, кто забрал мою боль, и каждую ночь я переносилась в мир под фиолетовым небом. Оранжевые плоды были горько-сладкими, листья-бабочки со временем привыкли ко мне и перестали разлетаться. Сама я тоже изменилась. Моя кожа стала нежно зелёной, волосы превратились в розовые лепестки. На теле начали расти гибкие шипы. Однажды я оторвала один и потянулась им к губам Шу, чтобы перерезать наконец его нити. Но он не позволил мне. Привычно покачал головой.

– Тогда разреши хотя бы поцеловать тебя!

Эта просьба вызвала легкое недоумение в его непроницаемых глазах. Этого секундного замешательства мне хватило, чтобы коснуться своими губами его. Он тяжело сглотнул, а его неистово бьющееся сердце было красноречивее любых слов.

Нужно ли говорить, что настоящего парня у меня не было никогда. Как-то я пыталась начать отношения с довольно симпатичным одноклассником. Но когда у нас дошло до поцелуев, я осознала, что ему явно не хватает нитки, которая зашила бы ему рот. Потому что он чуть не сожрал меня, и это было отвратительно, как и его длинный язык. В жизни не чувствовала себя хуже. Рассказала об этом Шу следующей же ночью. Кажется, он посмеялся. По крайней мере его плечи характерно подрагивали. А потом он поцеловал меня, как я люблю. Поклялась в тот же миг, что в жизни больше не буду целоваться ни с кем кроме него. А он лишь потрепал меня по волосам и прижал к своему уязвимому сердцу.

Он нужен мне сейчас. Сжала в руках свою игрушку. Вот уже несколько ночей я не возвращалась в наш мир. Уверена, Шу забрал бы мою боль без остатка. Он умеет. Он был рядом, когда не стало отца. Но сейчас я не готова делиться с ним, потому что сама не понимаю, что же чувствую. Я хочу здесь и сейчас заплакать, но не могу. Поэтому я просто трусливо спрятала своего друга обратно в сумку и забралась в тёплую ванну. Нам нельзя встречаться пока. Надеюсь, он поймёт и дождётся.

Устало вытирала влажные волосы, забравшись с ногами на свежую постель. Душ не помог избавиться от всего, что случилось за день. Да что там, даже грозы с ливнем было мало. Я все ещё терзалась вопросами. Смотрела на пухлый конверт передо мной и гадала, что там, и что меня ждёт, когда я сломаю причудливую сургучную печать и открою его.

В очертаниях угадывался небольшой предмет. Флешка? Даже если так, у меня все равно сегодня нет компьютера, чтобы посмотреть. В доме наверняка найдется ноутбук, но я боюсь выходить из комнаты, мне кажется, бабушка прямо сейчас караулит за дверью и прислушивается к каждому шороху.

Откинулась на кровать и легла мокрой головой на подушку. Как я, черт возьми, вообще оказалась здесь, вдали от дома, с чокнутой родственницей под одной крышей?

Проанализировать все это было несложно. Во-первых, я родилась в необычной семье. Во-вторых, моя мама недостаточно хорошо от них всех спряталась. В-третьих, у них слишком много власти и денег. Они бы и на Луне нас достали.

И это я только начала перечислять!

В-четвертых, я теперь единственная наследница могучего рода, и на моих плечах лежит вся тяжесть и ответственность семьи, включая родовое проклятье, от которого в любой момент может остановиться и моё сердце.

А в-пятых, этот самый конверт с закрытым завещанием моей сестры. Конверт, который так жаждет получить бабушка. Чего она боится, что проходу мне давала с тех самых пор, как я вышла от нотариуса? Переживает, что вскроется, что к смерти внучки причастна она?

А чего боюсь я? Выяснить, что моя драгоценная Ви стала жертвой амбиций семьи и не дожила до совершеннолетия? Так я и сама об этом догадалась

Нет. В этом конверте что-то другое. Я боюсь, что, прочитав последнюю волю сестры, не смогу покинуть особняк. Жажда докопаться до истины и найти виновных будет сильнее моего отвращения к этому месту: к этим чертовым лесам, дому, гаражу с дорогими тачками, вертолётной площадке, фамильному склепу…

Что я забыла?

Ах да… Ещё есть поле для гольфа.

Ви паршиво играла в гольф, вспомнила я слова рыжего паренька, и боль от утраты все-таки догнала меня. Я поджала к ноги к груди и наконец-то заплакала.

В пустыне Атакама пошёл дождь.