Академия Горгулий. Избранница дракона

– Да там того замка – одно название, – отмахнулся Колт. – Скорее, просто очень большой дом на холме. Много не спрячешь.

Плечи Ламберта едва заметно поникли, и сам он как будто сдулся, а я обрадовалась. Это означало, что он не попрется в тот замок искать смерти. Как минимум на какое-то время это его обезопасит.

– Плохо другое, – продолжил отец после недолгого молчания. – Драконы требуют снять стазис с Редека. Мы сможем потянуть ситуацию еще несколько дней, но не больше. У парня и так, конечно, почти нет шансов, но без давления драконов у него было бы время. А теперь нет и его.

Глава 20

Одной тайной стало меньше, но от этого никому не полегчало. Ламберт впал в печальную задумчивость, отец продолжил бодаться с Майнером Рабаном, а я на следующий после разговора день отправилась в лазарет, где лежал Редек. Боялась, что не пустят, но лекарь только удивленно посмотрел на меня. Судя по всему, навещать пациентов в таком состоянии в истинном мире было не очень-то принято.

Наверное, это и не имело смысла. Ведь речь шла даже не о коме, а о стазисе. Редек «заморожен» в том мгновении, в которое Колт наложил на него заклятие, для него время не идет. Соответственно, все, что происходит вокруг, не в состоянии его коснуться. Но я пришла в лазарет не ради него, а ради себя. Мне нужно было подумать и принять сложное решение.

Разговор с Колтом не дал никаких новых зацепок. Стало более или менее понятно, что и почему произошло тогда. Вероятно, погибшая в подземелье студентка каким-то образом обнаружила лабиринт и тайную комнату, которую прежний ректор использовал для своих некромантских изысканий. Возможно, проследила за ним и попалась. Рабан в припадке ярости убил ее, чтобы она не разболтала другим, а тело спрятал. Должно быть, собирался имитировать ее внезапный отъезд. Но директор Акнор, состоявший с девушкой в тайной любовной связи, понимал, что она не могла просто уехать. Не исключено, что они оба подозревали ректора в чем-то. Так или иначе, а он ее искал и, возможно, нашел, после чего и попытался остановить ректора, сообщив о своих подозрениях лорду Ардему.

Печальная вырисовывалась картина, но ответов на наши вопросы она не давала. Кто может мстить теперь детям за дела отцов? Едва ли наследники ректора: им стоило бы разбираться с родом, да и нет их здесь нигде поблизости. Ламберт знал бы, будь иначе. Оставались еще родственники девушки и директора Акнора. Последний был вдовцом, я предположила, что у него могли быть дети, но Колт разочаровал меня, сказав, что в замке с ним никто не жил. Возможно, он предпочитал держать детей подальше от Мертвых земель или отдал на воспитание родственникам, как сделал сам Колт, но стали бы они тогда мстить? Проверить, конечно, все равно стоило, но требовалось время. Время, которого у нас не было.

Не было его прежде всего у Редека. Ему требовалась помощь, и помочь мог только некромант, еще и не каждый. Зная, что нужен большой опыт или по меньшей мере талант, я и не думала лезть в это. Одно дело бросить кубики с буквами, задавая вопрос, другое – экспериментировать с человеческой жизнью. Мне в голову не приходило так рисковать. Но теперь все переменилось: день-два – и драконы заставят Колта снять с Редека стазис. Парень просто умрет, без вариантов. А если я попробую…

От одной только мысли меня начинало мутить. Отойти в сторонку с уверенностью, что ничего не можешь, – это ведь гораздо проще, да? Я не некромант, никогда этому серьезно не училась, так, прочитала одну книжку. И если правильно понимаю, даже сама книжка может стать поводом схлопотать срок или огрести проблемы похуже.

Да и предположим, что там есть подходящий ритуал или у меня получится составить заклятие самой, но кто мне даст попробовать? Отца удар хватит, а Ламберт со мной больше никогда не заговорит, если я признаюсь им, что могу. Так стоит ли рисковать ради исчезающе крошечного шанса для Редека?

Но если я не попытаюсь, а потом пойму, что имела шанс его спасти, смогу ли я с этим жить?

Я стояла у кровати Редека, глядя на бескровное лицо, на неподвижное тело, которое даже не накрывали одеялом, потому что ему не могло быть холодно, и вспоминала нашу прогулку в Бордем. Его смущение и нелепые попытки шутить, детскую радость при виде киоска со сладостями и печальную растерянность, когда я внезапно вознамерилась сбежать. Поперек горла встал ком, ладони сжались в кулаки, и решение пришло само.