Академия Иммерсии: Портал судьбы

— Вот обор…мот! — с досадой прошептал я в темноту нашей комнаты, понимая, что процесс обращения уже начался, так как отсутствие света от погашенного магосветильника не помешало мне четко различать все предметы, словно в ясный день. Марк все еще не вернулся со своих персональных занятий с Ассаной, которыми, по его словам, они занимались в комнате девушки, оставшейся без соседки. Мы с Севой не выпытывали у него подробностей, но парень в последние дни реально вваливался домой изможденным, словно после долгой магической схватки. Хотя… уставать ведь можно не только от магии, а схватки в постелях, по сведениям из любовных романов, могут быть не менее энергозатратными. Я мысленно порадовался за друга и попробовал последовать совету храпящего соседа в попытках заснуть. Наивный, чукотский юноша. Судя по полному отсутствию соответствующего желания, словно я вечером выпил пару литров крепкого кофе, «познать» все прелести бессознательного оборота мне не светило.

Пришлось привычно пялиться в окно, где серебряный диск луны, прячущийся за тяжелой, снежной тучей начал плавно освобождаться от завесы, омывая своим холодным светом пики заснеженных гор, что виднелись вдали. С искрящимися в парящей пыли лучами, пронзившими нашу комнату, по телу прокатилась первая волна тянущей боли. За секунду даже самая крохотная мышца в моем организме решила напомнить о своем существовании. Сердце начало колотиться о ребра, словно птица о прутья клетки. Первыми начали меняться зубы. Вернее, клыки, словно грибы после дождя принялись увеличиваться в размерах, разжимая сведенные от боли челюсти. Потом жутко зачесались уши, пришлось крутить головой, дабы потереть их о жесткую ткань подушки. Сведенные судорогой руки не позволяли это сделать более привычным способом. В какой-то момент мне показалось, что я больше не смогу это выдержать. Мне хотелось вырваться из своего тела, чтобы избавиться от этой агонии. Но вдруг, боль исчезла, унося за собой и волну спазмов. Я тут же потянулся к голове, тактильно убеждаясь, что уши уже приобрели волчью форму, густо покрытую мягкой шерстью. Не понимая, что мешает пальцам ощупывать уши, я взглянул на них и убедился, что мои ногти стали на порядок толще и заострились, напоминая настоящие когти, да и сами пальцы стали длиннее раза в два. Можно было бы испугаться, но тут на меня накатила вторая волна, значительно отличающаяся от неприятных ощущений первой. К моему сожалению, не в сторону облегчения.

Это было что-то среднее между растяжением и сдавливанием, словно мои кости и суставы начали меняться, адаптируясь к новой, еще неизвестной мне, форме. С каждым мгновением боль становилась только интенсивнее, заставляя меня крутиться в поисках удобного положения. Выгнувшись в очередной раз, я приземлил зад уже на что-то большое и пушистое, подсознательно понимая, что стал еще на шаг ближе к волчьему облику. Я чувствовал, как мои плечи расширяются, руки становятся длиннее, а позвоночник вытягивается, словно стремясь достичь луны, свет которой вызвал все эти изменения. Затем, неожиданно в моей груди зародилось еще одно, совершенно непривычное ощущение. Это было что-то даже большее, чем физическая боль. Это было ощущение присутствия внутри кого-то еще — зверя, что до этого момента дремал где-то в глубине сознания. Теперь же он рвался наружу, желая объявить о себе, захватить контроль над моим телом. Мне стало действительно жутко. Если бы из моей груди сейчас вырвался ксеноморф, как в фильме «Чужой», я бы наверняка даже не удивился. Я чувствовал, как моя сущность начинает колебаться между человеческой и звериной формами, борясь за доминирование. В голове почему-то всплыло основное правило при родах, что я вычитал в детстве в одной из маминых книг. Контроль дыхания.

Каждый вдох приносил новую волну боли, каждый выдох — мгновенное, но обманчивое облегчение. Мое тело, мой разум, моя душа — все было поглощено этим преобразованием. Я пытался сопротивляться, пытался удержаться на грани, но инстинкты зверя оказались сильнее. Они несли меня по течению превращения, подталкивая к той неизведанной границе, которую я так боялся переступить. Этот момент обращения оказался самым трудным испытанием в моей жизни. Он требовал от меня не только физической выносливости, но и ментальной стойкости, способности принять и подчинить свою новую двойственную природу. В глубине души я подозревал, что, если поддамся, то после этой ночи ничего уже не будет прежним. Я стану другим — не совсем человеком, но и не полностью зверем.

— Вот же, Леня, ты и придурок! — услышал я как будто издалека голос ДраКоши. — Какого рожна ты не надел камень согласия перед полнолунием? Марк! Не стой как баран, змей недоделанный, вешай на него амулет. Да не свой же, чешуйчатый имбецил! В верхнем ящике его тумбы лежит! Да, вот этот…