Академия Изгнания

От боли, что проснулась в груди, захотелось плакать. Порыв отчаяния удушьем сковал легкие, украв дыхание. Меня мелко затрясло, а перед глазами снова поплыли тени…

– Эй, тише. – Девчонка осторожно коснулась моего плеча. – Нельзя сдаваться.

В этот момент я почувствовала себя ничтожной. Душа будто оказалась обнаженной и постыдно слабой. Мои хваленые выдержка и самообладание дали трещину, и я ощущала, как рассыпаюсь осколками вслед за ними.

– Я серьезно! – Она крепко вцепилась в мои запястья и с силой тряхнула. – Прекрати! У тебя камень чернеет!

Меня будто окатили ледяной водой. Я взяла себя в руки и с трудом проглотила колючий, вязкий ком тоски, что застрял в горле. Тряхнула головой, отгоняя наваждение, и несколько раз моргнула, чтобы осушить слезы, выступившие на глазах.

Меня все еще колотило от печали и безысходности. Но девчонка смотрела с мольбой и искренне просила прийти в себя.

– Гляди, что творят такие приступы! – Она ткнула пальцем на мою сжатую в кулак ладонь, в которой болталась бархатка. Камень в артефакте стал почти черным, с призрачным отливом красного. – Ты даже не замечаешь, что теряешь контроль! Так долго не протянуть.

От ее звонких слов по позвоночнику мерзко царапнула тревога. Дрожащее дыхание скользнуло по пересохшим губам, а пустота внутри вдруг стала до боли обжигающей.

– Просто я подумала о том, что…

– Не думай! – припечатала девушка, и ее кулон на тонкой цепочке резво колыхнулся.

Камень в артефакте моей соседки был бледно-розовым, что заставило меня сначала удивиться, а затем – проникнуться к темерате уважением. Может, она и выглядит слабой и щуплой, но морально куда сильнее меня.

– Меня зовут Эйлин.

Она снова протянула ладонь, и на этот раз я ответила на рукопожатие. Осторожно заключила тонкие пальчики девушки в свои и, как могла, улыбнулась.

– Аста, – тоже представилась и смущенно потерла затылок. Было неловко осознавать, что наше знакомство началось с моего срыва.

В оковах смущения прошагала в свою половину комнаты и удрученно вздохнула. Пусто. Безлико. Шкафы и полки девственно чисты, кровать выглядит узкой и неуютной, а на подоконнике у изголовья – ничего.

У нас с Виви в покоях было очень здорово: куча горшков с растениями, картины, ковры, резная ширма, горы подушек на кроватях, всюду магические искры и световые шары… Красота.

– Давно ты здесь? – мотнула головой и задала вопрос новой соседке, чтобы заглушить мысли о старой.

– Две луны, – призналась Эйлин и поправила простое продолговатое зеркало, висящее на стене.

Ее половина комнаты выглядела более обжитой: на темно-синем пледе разбросаны книги, на тумбе у кровати – несколько свечей, а письменный стол завален склянками и колбами.

– Я училась в Академии зельеварения, – проследила она за моим взглядом и произнесла вслух догадку, что крутилась на языке. – Пришлось переводиться, не окончив последний курс.

Я понятливо кивнула и остановилась у окна, за которым догорал закат. Парк при академии в последние дни каникул бурлил жизнью: студенты-охотники кучками гуляли вдоль скверов, компаниями сидели на еще зеленом газоне и заливисто хохотали.

Не смогла сдержать огорченного вздоха и грустно отвела глаза. Мы с Виви тоже любили вечерние прогулки. Я обожала просто бродить по парку и иногда останавливаться, чтобы посидеть с книгой на скамейке. Виви же нравилось выслеживать Ригана и его компанию.

Тогда я подшучивала над ней, говоря, как ненавижу замашки подруги. А сейчас тосковала по ним.

– Нам пока нельзя в общий парк, – снова заметив мой поникший взгляд, прокомментировала Эйлин. – Декан Шерали говорит, что это ненадолго. Нужно лишь пройти начальные занятия, и тогда…

– Знаю, – выдавила из себя улыбку и села на кровать, чтобы не расстраивать себя тоской по минувшим дням. – Пока вроде можно выйти в наш закрытый парк.

– Да, но он очень маленький, – кивнула соседка и осторожно, будто спрашивая разрешения, присела рядом.

Я не была против и в знак согласия криво улыбнулась. Рядом с Эйлин мне становилось легче. Меня успокаивал ее бледно-розовый камень, говорящий о силе самоконтроля, что внушало надежду. Эйлин похожа на лучик веры, слабый и тонкий, но настоящий и искренний.

– Хочешь попасть в общий парк?

– Конечно! – бодро откликнулась Эйлин. Она даже привстала, чтобы увидеть объект своих чаяний. – Все лучше, чем сидеть в четырех стенах. А там столько других ребят… Веселых, сильных, интересных…

Я не стала говорить, что темератов там не жалуют. Со стыдом вспомнила, как сама вместе с Виви уходила подальше, едва завидев вдалеке студентов с неестественно темными глазами.

«Оскверненные!» – шептались мы и тут же сворачивали на другую тропинку.

Никто не хочет заводить связи с обреченными. Такая дружба кончится по известному сценарию и оставит лишь шрам на сердце. Поэтому даже в полной людей академии темераты чувствуют себя одинокими.

– Эйлин? – позвала я, чтобы заглушить ядовитые мысли.

Она обернулась, а я выпалила первое, что пришло на ум:

– Ты жалеешь, что пришлось уйти из прошлой академии?