Академия Изгнания

Я была рада убраться подальше от изуродованных тел, но жуткая картина все равно до самой ночи стояла перед глазами. Стоило лишь прикрыть веки, и снова видела Кейлора, трепыхающегося в луже собственной крови.

В штабе нас с Риганом по очереди допросили. Составили протокол и отпустили. Проблем ни у меня, ни у Дагера не будет, ведь легионеры убедились и не раз проверили – мы сделали все, что было в наших силах.

А вот на месте Кори я бы побеспокоилась. Его выходка с принуждением другого охотника выполнять свои задания раскрылась почти сразу. Фолиант «победителя» изъяли и пообещали разобраться с ленивым студентом.

Риган же избавился от метки долга, которая после подстроенного проигрыша в соревновании пестрела на его руке и фолианте. Хорошо, что Кори не уточнял, как именно Дагер должен исполнить заказ, – чары рассеялись, едва мятежный дух после смерти Кейлора обрел покой.

Вроде бы ужасная история с заказом закончилась для меня и Ригана вполне неплохо, но на душе скребла тревога. Я так долго искала ответ, а когда нашла, он выбил из-под ног почву и затуманил рассудок.

Неужели я и Тьма – одной крови? Но как это возможно? И даже если снова ошибаюсь, то почему тогда через древние чары к Кейлору смог пробиться кровный брат, а мы с Риганом безрезультатно долбились в глухие незримые стены?

Я задала этот вопрос легионеру, что допрашивал меня:

– Как такое возможно? Почему чары крови не спасли господина Кейлора?

Легионер не смог дать внятного ответа, сославшись на то, что в литературе подобные случаи не упоминались. Однако служитель, так же как и я, предположил, что все дело – в родственной связи.

Мне пообещали, что проблем из-за этого дела у меня не будет. Еще заверили – чарами крови в ближайшее время более подробно займутся имперские маги-ученые. По логике легионера, это заявление должно было успокоить мою совесть, которая наверняка мучила из-за смерти Кейлора.

И я действительно мучилась и искренне жаждала узнать результаты колдовских экспериментов, но делала это по своим эгоистичным причинам.

Из штаба нас отпустили глубокой ночью. И Риган и я были ужасно измотаны.

Телепортация – процесс малоприятный, а тошнота и головокружение после переноса – обычное дело. Чего уж говорить о путешествиях через пространства после столь отвратительного дня? Единогласно мы приняли решение остановиться на ночь в дешевой гостинице, которая располагалась на той же улице, что и штаб. Риган оплатил два номера, обменяв монеты на ключи, и по скрипучей лестнице мы двинулись на второй этаж спящего дома.

Наши комнаты оказались по соседству, и перед тем, как скрыться каждый в своем номере, мы со слабой улыбкой вяло махнули друг другу рукой. Но стоило оказаться наедине с собой, как маска спокойствия спала.

Я прижалась спиной к закрытой двери и шумно выдохнула. Грудь тяжело вздымалась, сердце сходило с ума, а перед глазами стояла Тьма.

Знала, что этот момент наступит. Знала и боялась.

В тишине пустой комнаты ничто не глушило страшных мыслей. Они раздирали меня изнутри, обида жгла гниющую душу. Ведь если я не ошибаюсь и защитные чары у поместья Линетти не рухнули, а пропустили единого по крови врага… то мой противник гораздо ближе, чем когда-либо могла предположить.

Вариант был лишь один. И, как я ни пыталась вплести в дело лекарок, которые могли получить мою кровь в лазарете, преподавателей по боевой магии или даже по артефактологии, все это меркло на фоне главного факта: есть лишь один человек, которого действительно стоит подозревать.

Я не стала зажигать магические шары, не пробудила спящее пламя. В темноте маленькой комнатки нашла кровать и опустилась на край продавленного матраса.

Осознание не укладывалось в голове. Я не понимала, почему, как и, главное, зачем? Зачем желать смерти, мучительно медленной и омерзительно страшной, родной дочери?!

Едва успела лишь мысленно задать последний вопрос, как по коже пополз липкий ужас. Страх украл дыхание, так и застывшее на губах, легкие свело судорогой. Онемевшее тело казалось тесным и чужим. Хотелось плакать от отчаяния. Кричать от несправедливости. Забиться в угол в панике.

Но я не могла позволить такой роскоши, как жалость к себе. Она убивает вернее любого яда. Вытягивает жизненные силы медленно, но жадно, не оставляя ни капли для сопротивления. А мне нельзя опускать руки. Нельзя сдаваться. Нельзя ставить точку здесь и сейчас. Ничего не кончено, пока в груди бьется сердце.

Тяжелые оковы мрачных мыслей рассыпались, когда давящую тишину разрушил стук в дверь. Неловкий, осторожный. Будто человек снаружи сомневался в том, что делает.

Тут же выпрямилась, вздернула подбородок и часто заморгала, прогоняя с ресниц мелкие бусинки слез. Подошла к двери и отворила ее.

– Не разбудил? – В бледном рассеянном свете было сложно уловить, что за чувства таятся во взгляде Ригана. Половину его лица скрывала маска теней.

Знала, что легко могу ее снять, без усилий призвать темную магию, чтобы мгла внутри меня рассеяла темноту снаружи. Но и помнила – это не бесплатный дар, и откат может оказаться очень болезненным.