Академия Хозяйственной Магии. Фиалка для ректора

– И всенепременно победить хочу! Я ж попаданка и должна быть у вас королевой! – решила закрепить успех, встала и топнула ногой. – Я тут у вас порядок наведу, а то распоясались! И шубу такую, как у тебя хочу, из горностая!

От моего резкого движения Гэри в обличье жабы выпал из корзинки прямо в кубок с вином. Ай, мои фамильяры же говорили, что у них аллергия на эльфийское! Я вытрясла несчастную жабу из кубка, но от перенесенного стресса у Коди закружилась голова и его эпично вырвало пузырчатой зеленой слизью прямо Ридерху на его упомянутую мной горностаевую мантию.

– Мой фамильяр, – с гордостью сообщила я королю и погладила жабу. – Он будет жить с нами.

К Ридерху уже спешила вся его свита, включая личных хозяйственных магов – приводить его в чувство и чистить. Но король поднялся в полный рост и проревел только одно:

– Уберите от меня эту идиотку! И никогда, никогда в жизни не подпускайте попаданок к моему дворцу! Отмените бал! И весь этот Чемпионат! Или вот что, перенесите его в мою осеннюю резиденцию! Я покидаю это проклятое место прямо сейчас!

С яростью швырнув свою шубу прямо на пол шатра, он выскочил прочь, а свита побежала за ним.

– Ну как, по-твоему, я не сильно переборщила? – поинтересовалась у ректора.

– Ты – просто чудо, Феврония, – засмеялся Влас, прижал меня к себе и поцеловал в висок. – Я думать не надеялся, что что-то заставит его отменить этот проклятый бал.

– Что в нашей ситуации со свирепствующей Грибницей весьма к месту и разумно, – кивнула я.

– Пока она не свирепствует, а затаилась. А это хуже. Труднее искать.

– Но ведь найдем?

– Найдем. Главное – спасти студентов.

Глава 26

В свою бывшую комнату в общежитии я заглянула ненадолго – за кое-какими книгами и надувным ковчегом моих Гэри и Коди. Тем самым, в котором бабочки спасались от грустного настроения Мокрухи.

А то они мне все уши прожужжали, чтоб не оставляла без присмотра ценное имущество.

Формально комната еще принадлежала мне, на самом деле же… На самом деле она стала уютным гнездышком для Мокрухи и упыря, которого, как выяснилось, звали Гуарилом. На время, до тех пор, пока они свадьбу не сыграют.

Сама я вместе с Гэри и Коди перебралась к Власу. Несмотря на пропавших студентов, и то, что нам никак не удавалось выйти на след грибной нечисти, это были самые лучшие дни моей жизни. Такого я не испытывала никогда.

За окнами бушевала непогода – близилась зима, а мы сидели рядом, обнявшись. Я гладила его темные волосы, тяжелый подбородок, заросший щетиной и сильные руки. Он целовал меня в губы, глаза и так напевно и мягко называл меня по имени, что внутри все сжималось от нежности.

Но зачастую не нужно было никаких слов. Потому что я чувствовала себя рядом с этим мужчиной такой защищенной… Такой умиротворенной и до краев наполненной любовью и светом, что я даже дышала со осторожностью: боялась расплескать то счастье, что переполняло меня. Счастье, о котором мне хотелось кричать всему миру.

Казалось, что это навсегда. Но я не предполагала, как легко все может рухнуть.

Так непривычно было стучать в дверь своей комнаты! Но еще непривычнее было видеть открывшего мне упыря в малиновом халате и с сеточкой на волосах.

Мокруху я, кстати, так ни разу и не видела. Несмотря на обретенное счастье, она мне не показывалась. Но упырь Гуарил утверждал, что она испытывает ко мне особенную, горячую благодарность за то, что указала ему, где ее найти.

Я быстренько отыскала ковчег и прихватила книжки, и хотела уже уйти, но Гуарил остановил. Кряхтя от натуги, он достал из-за кровати больших размеров каменюку – с виду, ну вылитое могильное надгробие. Так оно и оказалось. Только вместо имени усопшего и дат, там было выбито «Гуарил и Мокруха приглашают на свадьбу Февронию».

Я искренне умилилась, и попыталась отделаться устным приглашением, но настойчивый упырь все-таки вручил мне эту плиту. Отказаться и обидеть счастливую нечисть я не могла. У меня самой в животе порхали бабочки (не мои фамильяры, упаси Богиня), и мне хотелось сделать такими же счастливыми всех, кто меня окружал. Правда, предварительно я все-таки уменьшила вес камня в сто раз.

В коридоре я натолкнулась на молодую женщину лет тридцати с огромным животом. Я в таких вещах не особо разбираюсь, но она определенно должна была вот-вот родить. Не исключено, что в ближайшие десять минут. Чего бы я не очень хотела!

У нее были рыжие волосы, завязанные в два аккуратных хвоста и задорные веснушки по всему лицу, придающие ей особенной прелести.

– Не могу поверить, – прошептала она, разглядывая меня с непонятным выражением. – Как будто время повернулось вспять…

– Что вы сказали? – рассеянно поинтересовалась я, поудобнее перехватывая свою могильную плиту.

Хоть она и была сейчас легкой, но все-таки очень неудобной для транспортировки.

– Вылитая, ну, просто вылитая, говорю… – не сводя с меня широко распахнутых глаз, женщина протянула руку. – Меня Милица зовут. Я когда-то здесь училась… в одной группе с тобой.

Ах, Милица! Старшая сестра Милавицы и жена Митрофана Игнатьча! Вот только что это она такое сказала про группу? Я не ослышалась?