Академия Клементины (СИ)

— Роберт… — промурлыкала Айка, не позволяя рукой, что обнимала его за шею, держа записи, отвернуться или отступить. Она заставляла его посмотреть на свои губы, один раз облизнув их кончиком своего языка. Но сама же попалась в свой капкан, думая об этом и переводя взгляд на его губы. На таком расстоянии было трудно определить, где были его локоны, а где ее — будто оба стали одним целым, вот только лица оставалось соединить. — А ты сделал домашку?..

Айка приблизилась и лизнула свои губы еще, но так медленно… И что самое худшее — принцесса стала настолько близка к нему, что её языком обоими своими сторонами умудрился увлажнить как и собственные губы, так и его…

Почувствовав ее язык, Роб невольно приоткрыл рот, будто бы ожидал чего-то большего. Ему казалось, что все взгляды направлены на них, а они ведь на уроке! Сейчас профессор обернется, чтобы начать лекцию, и увидит, как они занимаются такими вещами прямо перед ним! Но они ведь ничего такого не делали. Боги, если это игра с ее стороны, то ему ни разу не весело. Не хотелось верить, что это Генрих подговорил ее. Друг ведь не мог так поступить! К тому же, она ведь ему не нравилась… Он ведь всего лишь помогал ей, как однокурснице. Хотя… Судя по тому, что он захотел сделать с ее языком, жрецом ему стать не светило. Вот отец обрадовался бы.

— Сделал, — глухо отозвался Роб, когда вопрос пробился к его сознанию через неудержимый поток всяческих мыслей. Он неотрывно смотрел на губы Айки и облизнул свои, повторяя за ней движение.

Интересно, если он коснется ее губ, она сбежит, поняв, что игра зашла слишком далеко? Или ответит, и им обоим влетит от профессора? Насколько он знал, даже Ева с Винсентом не позволяли себе поцелуев на уроках. Но устоять было так сложно. Айка будто специально дразнила его, манила, чтобы он сделал ответный шаг. Прикрыв глаза, Роберт преодолел оставшиеся миллиметры между ними и осторожно, почти невесомо коснулся губ Айки. Они были такие чудесные, мягкие, истинно божественные. Будто сама Суна проникла в этот мир и позволила себя поцеловать. В этот момент он был даже готов променять Индру на богиню любви и красоты. Но мгновение быстро закончилось, и Роб отстранился.

— Урок начинается, ваше высочество, — шепнул он, обдавая губы Айки горячим дыханием. Будь другое время и место, он бы ещё задумался, что поцеловал принцессу только что. Но, черт возьми, он из бриллиантовой четверки! Он один из немногих, кто имел на это право. К тому же она по какой-то причине скрывала свое происхождение, поэтому даже никто не посмотрит косо на это. А уж после Генриха и Медной вообще ничего не страшно.

И когда это он стал задумываться об отношениях и девушках?

И когда последний раз сама Айка дрожала от того, что какой-то парень её коснулся? Он… Надо же, он её поцеловал. Она не успела поразиться тому, как Роберт рискнул проделать за ней движение языком; не успела ощутить жар и влагу уже от его языка, как Скайфорд уже зашел дальше.

Глаза Айки невольно закрылись, принимая её безоговорочное поражение в собственной игре. Потому что уже она наслаждалась, она хотела большего, зайти дальше…

И после…

…Эти слова.

Они отрезвили Айку в миг. Кажется, из рук выпали записи. Кажется, Одри возмутилась пуще прежнего, но Айка не слышала. От той томности, от игривости больше не осталось и следа. Она смотрела на Роберта в удивлении.

Он знал. Как глупо, но этот прохвост всё понял. Глупо было надеяться, что земляк ничего не знал, не понял, кто она. И вот этого Айке совершенно не хотелось.

— О, такие комплементы… — Но она вернула свою игривость быстро, хотя и понимала, что своим удивлением, своей заторможенностью выдала себя. В эту игру она собиралась играть до конца. — Такого мне ещё не доводилось слышать…

— Сомневаюсь, — усмехнулся Роб, открывая свои записи. И даже если по какой-то случайности окажется, что он был не прав, что имя Айки лишь совпадение с именем реальной принцессы Серии, Роб очень сомневался, что ее ни разу не сравнивали с королевской особой. Она ведь великолепна, само совершенство!

Улыбнувшись, Роб осторожно посмотрел на Айку. Он ведь заметил, что она тоже закрыла глаза. Конечно, это могли быть только его домыслы, подпитанные желаем, чтобы она ответила ему взаимностью. Только в таком случае он признавал, что сам неравнодушен к ней. Если бы Генрих задал ему тот же вопрос, что бы он сам ответил?

Но если Генри мог смело заявить о своей симпатии, то Роб все ещё рассматривал свое будущее, связанное со жречеством, поэтому ни о каких отношениях и речи быть не могло. Сейчас это было проявлением слабости, с которой он должен научиться бороться, иначе ему никогда не стать жрецом.

Айка с неохотой отпустила Роберта, хотя видят боги, она того не хотела. Что ж, самое главное — он поддался. Он не смог ей противиться. И этот человек был у неё в кармане, как бы гадко это ни звучало по отношению к хорошему парню. Еще пара проверок на предмет, сможет ли он думать о деле, когда она напомнит ему о поцелуе, и тогда Айка сможет точно сказать, победит она его или нет.