Академия колдовских сил. Прятки с демоном

– Ко мне? – тихо спросил лорд, когда рыдания сменились судорожными вздохами. – Пусть Норман поспит. Он очень устал и энергетически пуст. С Кноссом все в порядке, насколько бывает в порядке у воскрешенных мертвецов. Гончих, полагаю, тоже вытащат.

Голос ректора дрогнул, и Малица еще раз убедилась: своих собак глава Академии любил, как детей. Страшно подумать, что он испытал, узнав об отравлении. Саламандра нахмурилась. Кто же добавил яд в молоко? О вкусовых предпочтениях гончих знали только в Академии. Неужели Эдер проболтался?

Девушка увлеклась размышлениями и не заметила, как руки ректора освоились на талии. Возмущаться не хотелось, наоборот, Малица поняла, именно этого ей не хватало.

– Ко мне, эмм? – повторил вопрос ректор.

Несмотря на серьезность ситуации, саламандра не удержалась от улыбки. Глава серьезного магического учебного заведения – и вдруг дышит в ухо, как мальчишка.

– Как вас прокляли? – Малица с трудом вырвалась из плена неги.

Если она поддастся, позволит себя увести, ректор так и оставит ее в неведении. В домашней обстановке о делах не говорят. Чай, кофе – и «вам пора, Малица».

Ректор тут же убрал руки и надел прежнюю ледяную маску. Малица ступила на территорию, куда лорд ти Онеш пускать не собирался.

Кабинет вновь залил утренний свет. Саламандра с непривычки часто-часто заморгала, посапывавший же в кресле проректор будто ничего и не заметил. Вот уж кому можно позавидовать! Хотела бы Малица в такой ситуации сохранять железные нервы! Сегодня она точно не заснет.

– Ирадос, вам тоже не помешало бы выспаться, – ушел от разговора ректор.

Лорд Шалл заворочался в кресле, тяжко вздохнул, будто поскуливая, и уткнулся щекой в обивку. Девушка не видела выражения его лица, но догадывалась – тревоги ночи отступили.

– Милорд, не замыкайтесь в себе! – переборов робость, Малица дотронулась до руки ректора. Тот замер каменным истуканом. – Я понимаю, никто не любит говорить о болезнях…

– Я не болен, Малица, – покачал головой лорд ти Онеш и позволил эмоциям прошлой ночи прорваться наружу. Плечи поникли, лорд ссутулился и тяжко опустился на стул для посетителей, потирая виски. – И давайте закроем эту тему? У меня еще дел невпроворот.

Саламандра присела рядом на корточки и протянула руки ладонями вверх в доверительном жесте. Ей хотелось хоть что-то сделать, чем-то помочь.

– Хотите кофе, милорд? – тихо спросила она.

– Хочу, – слабо кивнул ректор и переплел их пальцы. – И спать хочу, и дроу этого найти, но… Тысяча «но», Малица. Простите, но наша прогулка отменяется. Не до того мне сейчас.

– Понимаю, – кивнула девушка и с тревогой заглянула в глаза лорда. – Вы ведь снимете его, верно?

Веки вновь зачесались, и Малица отвернулась, чтобы не расплакаться.

– Сниму. – Он поднял девушку на ноги и усадил на стул вместо себя. Нашарил в кармане платок и протянул. – Не надо разводить сырость, Малица.

Пальцы саламандры судорожно вцепились в фалды сюртука. Ректор оторопело уставился на нее, а девичьи руки уже оплели талию, лоб уткнулся в грудь, а нос куда-то в солнечное сплетение. Ничего не оставалось, как обнять в ответ и заверить: умирать лорд ти Онеш не собирается.

– Напрасно Норман вам рассказал, – сказал он куда-то в мягкие волосы и поцеловал в затылок.

– Хуже жить в неведении, – возразила Малица.

По телу пробежали мурашки. Сердце ухнуло и из пяток прыгнуло к горлу, разгоняя кровь по телу. Саламандра провела носом по пропахшей ректором ткани и вздохнула. Она силилась запомнить каждую мелочь, чтобы потом мучительно не жалеть об упущенной возможности.

– Я нашел их на рассвете. – Плотину прорвало, лорд ти Онеш заговорил. – Отправил вас спать, хотел немного нарушить закон, пустить гончих на кладбище, а они…

Ректор сглотнул и устроил Малицу удобнее, прижав к груди. Спящий друг не смущал, да и глава Академии знал: некроманта ничто не разбудит – слишком выложился, слишком устал. Сначала занятия, потом Малица, ритуал, оживление, безуспешные поиски преступника и попытки поговорить хоть с одним из убитых духов-охранников. Их оказалось четверо, и все мешали преступнику попасть в библиотечную башню.

– Лежали на земле и корчились в судорогах, – отвернувшись, сдавленно, вновь ощутив горькую беспомощность, продолжил лорд. – Я перевернул поилку, сжег, только уже поздно…

Он не мог смотреть на девушку, не мог говорить, поэтому уронил голову на стол. Бессилие – главный кошмар любого демона, слабость – главный позор мужчины. Малица это понимала, поэтому тоже хранила молчание, даже старалась реже дышать.

– Значит, это «да», Малица? – неожиданно спросил ректор и прошелся губами от ушка до девичьей шейки.

Саламандра вздрогнула и напряглась. Одной ее части нравилось то, что делал лорд ти Онеш, другая сжималась от страха. Но в то же время на коленях этого мужчины так уютно, надежно. Малица приподняла голову, подставляя шею. Пальчики робко коснулись легкой щетины.

Все в первый раз, и от волнения сводит желудок.