Академия магии

— Как далеко до Галазон-Чейза по пастушьей тропе? — поинтересовалась Джейн.

— Тридцать пять миль, — ответила Фэрис. — Можем успеть к ужину.

— А оладьи будут?

— Если дядя дома, могу обещать, что оладий точно не будет.

— А если его там нет?

— Тогда я буду очень удивлена.

Пастушья тропа была для Фэрис любимым путем домой, потому что можно было быстро спуститься с гор к лесу. В десяти милях от Шилинга тракт по-прежнему тянулся вдоль гряды на юго-восток, а тропа изгибалась, поворачивала прямо на восток и вела в долину, поросшую соснами. Став узкой тропинкой, она шла через сосны до мелкого ручья, который вытекал из-подо льда и вновь уходил под лед.

На протяжении пяти миль Фэрис и ее спутники следовали на восток вдоль ручья. Когда он обогнул подножие горы и повернул на север, путники покинули его и двинулись на восток по другой долине, на этот раз поросшей дубами и орешником. От этого места пастушья тропа стала более заметной, она превратилась в широкую лесную дорогу, хорошо утоптанную, засыпанную песком и опавшей листвой. Кружево голых веток почти скрывало серое небо над головой. По обеим сторонам тянулись заросли шиповника и ежевики, столь густые, что ни один путешественник не свернул бы с дороги по своей воле.

В тишине леса Фэрис чувствовала, как в душе ее воцаряется спокойствие. Неудобство, которое она ощущала в седле первые несколько миль, исчезло. «Даже без проводника Джейн могла бы не опасаться короткого пути, — думала герцогиня. — На этой дороге невозможно заблудиться».

Тириан и Рид, как всегда бдительные, ехали рядом с ней, и Фэрис не беспокоило, что они могут что-то увидеть или услышать. Она чувствовала, что ни один сучок не шевельнется в лесу сегодня без ее ведома. С каждым шагом, приближающим ее к Галазон-Чейзу, ее спокойствие росло. Она ощущала, как все вокруг смягчается, становится приглушенным, как сами деревья. Единственное усилие, которого требовало это путешествие, — сохранять медленный и ровный шаг. Ее подмывало пустить лошадь вскачь, все быстрее и быстрее, пока не покажется Галазон-Чейз. Но Фэрис сдерживала лошадь и, когда не была слишком занята созерцанием окружающей красоты, удивлялась собственному здравомыслию.

В полдень, в том месте, где тропа спустилась с берега к броду через маленькую речку, они остановились, чтобы дать отдохнуть лошадям и подкрепиться провизией, которой снабдил их Вудровел.

Когда Джейн развернула свой сверток и нашла там только хлеб и сыр, она казалась разочарованной.

— А оладьи?

Тириан тем временем поил лошадей. Заложив руки за голову, Фэрис смотрела на узоры ветвей на фоне хмурого неба. Рид вытянул перед собой ноги и открыл свой сверток.

— Вот чего мне будет недоставать после окончания этой службы. Еды. Я не такой уж любитель оладий, но еда в этой поездке была очень хорошая.

— Что вы будете делать, когда ваша служба закончится? — спросила Джейн.

Рид задумался.

— Возьмусь за другую. А потом за следующую. И так далее. Пока лорд Бринкер не выплатит мне достаточно денег, чтобы я мог выкупить свое поместье.

Джейн уставилась на него и закашлялась, поперхнувшись.

— У вас есть поместье? — спросила она, когда снова обрела дар речи.

Рил улыбнулся и передал ей бутылку с вином.

— Ферма. Возможно, мы, Риды, не лучшие из фермеров, но возмещаем недостатки своим упрямством. — Он машинально ломал хлеб на кусочки, пока подбирал слова. — Мои родители разорились, когда мне было четырнадцать лет. Лорд Бринкер купил их закладную и позволил им арендовать у него эту ферму. Я поступил к нему на службу, когда мне было шестнадцать. Я думал, будет логично выкупить наш дом и все хозяйство на деньги, которые я у него заработаю.

— А что вы о нем думаете? Судя по рассказам Фэрис, это настоящий людоед.

Рид переложил кусочки хлеба на ткани.

— Моя бабушка посадила в саду за домом айву. Такие деревья трудно выращивать в Галазоне. Но у бабушки был дар, и наша айва прижилась. В ту весну, когда мы разорились, она цвела просто изумительно. Бабушка очень ею гордилась. Это должен был быть самый чудесный урожай, который мы когда-либо снимали. Потом приехал лорд Бринкер посмотреть, стоит ли наша ферма того, чтобы с ней возиться. — Рид перекладывал кусочки хлеба осторожно, как шахматист переставляет фигуры, с одного края тряпочки на другой. — Он прошелся по ферме, по дому, по коровнику, всюду. Когда он выходил из сада, я услышал, как он сказал судебному приставу: «Я ее беру. Эта ферма стоит своих денег, один сад их стоит. О, и пришлите мне домой эти цветки айвы, они красивые». — И пристав сорвал с дерева все цветы до единого. Они начали вянуть сразу, уже когда он их паковал.

Джейн широко раскрыла глаза.

— Но ведь это была ошибка пристава, это он сорвал все цветы.

— Я думаю, пристав очень хорошо понял приказ, — возразила Фэрис. Она села и взяла у Джейн бутылку с вином. — Радуйтесь, что дядя удовольствовался цветами. Он мог запросто приказать срубить дерево. — Она сделала глоток, отдала назад бутылку, открыла свой пакет с хлебом и сыром и начала сосредоточенно есть.

— Но почему? — просила Джейн.

— Это в его духе, — ответил Рид.