Академия магии

Фэрис посмотрела на Рида.

— Выскажу догадку: это было напоминание. Он хотел, чтобы ваша семья помнила, что теперь все принадлежит ему.

Лицо Рида исказилось.

— Вряд ли мы могли об этом забыть.

Тириан привел назад лошадей и с помощью Рида привязал их. Когда он закончил есть и допил ту малую толику вина, которую ему оставили, он поставил локти на колени и сказал:

— В этом лесу никого кроме нас нет.

— Мне он нравится, — отозвалась Джейн. — Приятное разнообразие после вчерашней ночи.

— Здесь нет никаких разбойников, — заметил Рид.

— Да, — согласился Тириан. — Никаких охотников. Никакой дичи. Ничего, собственно говоря, кроме деревьев. Здесь всегда так тихо?

— Такое время года, — пожал плечами Рид.

— Вы знаете, он прав, — сказала Джейн. — Я не видела и не слышала за весь день даже ворон.

— Здесь нет опасности. Мы одни, вот и все.

Голос Фэрис звучал так, словно она извинялась. Она снова устремила взор на ветки над головой. Беседа продолжалась без нее, пока она смотрела на темнеющее небо. Тишина леса все еще была с ней, внушая стойкое спокойствие. Даже напоминание Рида о характере дяди почти не встревожило девушку. В душе ее росло убеждение, что та тишина, которую отметил Тириан, была причиной ее собственного умиротворения. Она не могла объяснить, каким образом, даже самой себе. Невозможно произнести вслух: «О да. В лесу сегодня так тихо, не так ли? Просто Галазон приветствует мое возвращение домой». Невозможно произнести это перед Джейн и Ридом.

А Тириану, вероятно, такое утверждение понравится. Он сам здравомыслящий и компетентный человек и предполагает здравомыслие и компетентность в других. Такая позиция вселяет в душу спокойствие.

Поднялся северный ветер, и деревья зашумели, словно буруны у дальнего берега.

Был уже вечер, когда Фэрис вывела своих спутников из лесов Галазон-Чейза. Вот и родная долина, обширные заливные луга спускаются к реке. Там, за каменным мостом, дорога поднималась и исчезала из виду за холмом. Еще чуть-чуть — и покажутся ворота и изящные новые пристройки дома, по которому она так скучала. Шахматная ладья, возвышающаяся над долиной, прочная башня, которая сотни лет служила оплотом ее семье, пока родные не могли позволить себе роскошь изящества и комфорта, — вот что было для Фэрис символом Галазона.

Герцогиня любовалась пейзажем так долго, что Джейн подъехала ближе и спросила совершенно невинным тоном:

— Мы заблудились?

— Нет, мы дома, — ответила Фэрис с таким счастливым выражением лица, что Джейн больше ничего не сказала.

Когда они ехали по мосту, притихшие от усталости, северный ветер усилился и пошел снег.

Во дворе Фэрис и ее спутники отдали лошадей слугам, которые почти не обратили внимания на прибытие гостей. Фэрис пристально вглядывалась, но не видела среди них знакомых лиц. И никто из слуг ее не узнал.

— Где лорд Бринкер? — спросила она у ближайшего к двери слуги.

Этот человек уделял ей внимание ровно столько времени, сколько потребовалось ему, чтобы осмотреть ее грязные сапоги, пистолет за поясом и растрепанные волосы.

— Я не знаю, дома ли лорд Бринкер, — ответил он очень вежливо. — Я спрошу.

— Сделай это, пожалуйста, — с такой же учтивостью сказала Фэрис. — Если он дома, попроси его прийти ко мне в библиотеку. Если там еще не горит камин, будь добр, распорядись, чтобы его зажгли. И позаботься о том, чтобы нам принесли чай.

Словно не веря собственным ушам, слуга застыл в неподвижности, а Фэрис прошла мимо него в дом. Джейн и Тириан без колебаний последовали за ней.

Рид не стал так спешить. Он остановился на пороге, оглянулся на оторопевшего слугу и широко улыбнулся.

— Если кто-нибудь помнит, где хранится герцогское знамя, вам лучше найти его и послать кого-нибудь поднять его, — посоветовал он. — Герцогиня Галазонская вернулась домой.

Глава 10 Мы сожалеем о Красавчике принце Чарли

Фэрис повела своих спутников через большой зал, весь увешанный оружием. Как раз в этот момент слуги занимались тем, что переписывали его и сметали пыль под надзором сутулого человека, ученого по виду. Давно пора было составить каталог на коллекцию. Девушка нырнула в проход, ведущий к картинной галерее. После Шилинга галерея казалась загроможденной мебелью, так как вдоль стен под фамильными портретами в золоченых рамах через равные промежутки стояли столы и кресла.

Фэрис прошла половину галереи, прежде чем поверила, что она действительно дома. Все сначала казалось ей чужим — потолки высокие, но не настолько, как она помнила. Освещение было другим, и свет косо падал в окна, явно меньшие, чем она представляла. Даже сама картинная галерея казалась не особенно длинной после коридоров Гринло.