Академия магии на дистанционке

Ося снова сделал попытку влезть в миску и снова получил по носу. Видимо, голод отключил у тролля природную пугливость и толкнул на безрассудные вещи – от привычного «чпок» Ося удержался.

– Сказал: сейчас покормлю. Хорошо, тогда конкурс одаренности будем делать теоретический.

– А это как?

– Будете разрабатывать артефакт. С полными теоретическими выкладками. Но без практической части. А практическую часть опустим. В женщине должна быть загадка.

И опять Ося сунулся в миску, но на этот раз они с Анастасией потянулись к нему одновременно. Где-то на середине пути их руки встретились, и Малкольм впервые за много лет испытал довольно приятное тактильное ощущение, кончиками пальцев скользнув по нежной прохладной коже девушки.

В силу особенностей расы Малкольм предпочитал не драконить ощущения – совсем ни к чему демонстрировать звериную сущность, которая порой просыпается от совершенно неожиданных вещей. Но сейчас, к собственному удивлению, зверь внутри не взбунтовался, требуя дать волю инстинктам, а довольно заурчал.

Анастасия вздрогнула и отдернула руку. Ося, воспользовавшись общей заминкой, с задорным хлюпаньем всосал остатки тартара, убрал нос и довольно икнул.

– Ну вот, опять бифштекс не получится, – хмыкнул Малкольм.

Покрасневшая до кончиков рогов Анастасия так резко вскочила, что стул за ней опрокинулся, и уж тут от «чпок» Ося не удержался.

– Мне нужно заниматься! – пробормотала адептка.

– А последний конкурс?! – вслед ей крикнул Малкольм.

– К последнему нас уже выпустят! – донеслось из недр дома.

Если бы Малкольм мог повторить это с такой же уверенностью…

* * *

Я влетела в комнату, закрыла за собой дверь, трижды проверив, что она заперта, и с облегчением закрыла глаза. Как же сложно быть полукровкой! Кажется, словно кто-то наложил проклятие, усиливающее эмоции в несколько раз. Когда я думаю о конкурсе, меня охватывает такой ужас, что я веду себя просто отвратительно.

Съела целую миску сырого мяса! Как какой-то… демон.

«Ты и есть демон, Анастасия», – как всегда не вовремя вылез внутренний голос.

Но слушать его не хотелось.

Мое внимание привлек светящийся МагПад. Судя по яркости, кто-то пытался добиться ответа уже довольно долго. Конечно, я была уверена, что это девчонки. И хотя даже с ними мне не слишком хотелось говорить, я все же взяла артефакт в руки и села за стол.

Но, к собственному удивлению, увидела в МагПаде Генри.

– Привет, – улыбнулся он своей коронной, немного нахальной улыбкой. – Занята?

Будь я Осей, все эмоции бы выразила емким коротким «чпок».

Неимоверным усилием я сдержалась и не ощупала рожки. Генри наверняка заметил бы и еще больше надулся. Первым порывом было если не выбросить МагПад в окно, то как минимум деактивировать артефакт, чтобы бывший еще с минуту удивленно на него таращился, не веря в такое пренебрежение к его персоне. Но гордости не хватило, и я села за стол, сложив на груди руки.

– Чего тебе?

– Чем занимаешься? – безмятежно, словно мы и не расставались, спросил Генри.

– Рога полирую.

– Как жизнь в доме Кригана? Совсем тоскливо?

– Генри, ты что, вызвал меня, чтобы разузнать сплетни про магистра? Тебе вообще не стыдно?

Он поморщился, как будто напоминание о нашем расставании – назойливая муха.

– Ты преувеличиваешь мое коварство. Просто решил поболтать, узнать, как дела…

– Ну, достойней твоего высочества я не стала. Рога не отпали, кровь не очистилась, манеры все те же, и родословная не особо породистая. Так что если ты, как сам выразился, не воспылал желанием «трахать козу», то я не вижу тем для разговоров.

– А я думал, ты поумнела, – скривился Генри. – И научилась усмирять эмоции.

– А я о тебе вообще не думала, – соврала я.

– Заметно, – фыркнул он.

– И что это значит?

– Да брось, все поняли, зачем ты записалась на конкурс. Если тебе интересно, я просто решил спасти тебя от позора. Конкурс красоты, очевидно, не твое. Впрочем, раз теперь ты…

Он многозначительно замолчал и пожал плечами. Мне стоило закончить разговор еще несколько минут назад, но я никогда не отличалась решимостью и разумностью принимаемых решений.

– Я теперь что? Договаривай уж.

Генри злился. И я прекрасно понимала почему: он никогда не извинялся. Если он был прав, то его прощение нужно было вымаливать ценой неимоверных усилий. Если понимал, что никак не свалит вину на другого, то просто делал вид, будто ничего не случилось. А если такие «извинения» не принимались второй стороной, страшно оскорблялся.

– Да все прекрасно понимают, благодаря кому ты надеешься победить в конкурсе. Что, Криган пообещал продвинуть?

Поняв, что глаза начинает щипать от подступающих слез, я с трудом смогла холодно произнести:

– Даже если пообещал, тебе придется как-то с этим смириться.

А потом выключила МагПад, в сердцах запустила через всю комнату карандаш и всхлипнула. Но как-то вяло, без надрыва. Свое по Генри я уже давно отплакала. Он говорил и более отвратительные вещи. Семья Ноланов ненавидела нелюдей. А я ему все же, кажется, нравилась, раз весть о моей расе взбесила его так сильно.