Академия миражей: правда или ложь

Раньше, иногда я даже засыпала, размышляя над своими неудачами и детскими проблемами. И когда папа приходил в свой кабинет, он не сразу будил меня, обнаружив «в домике». Обычно отдавал приказ служанке принести что-нибудь вкусненькое и сладенькое, и ставил тарелку прямо на пол, рядом со мной. Когда я просыпалась, то все печали и невзгоды отступали от одного вида горы конфет или пирожных.

Как же я скучаю по тебе, папочка! И как жаль, что все мои проблемы нельзя решить одной тарелкой конфет.

Я прикрыла глаза и расслабленно выдохнула. Как же я устала. Всё тело ломит и болит, а голова просто раскалывается от пролитых слез.

Сначала отдохну немного, а потом подумаю. Обязательно разложу всё по полочкам и придумаю, как поступить. Отомщу Ренуару за его равнодушие, Кристиану – за его вмешательство. А с мамой – откровенно поговорю, по душам. И не останется ничего плохого в моей жизни, я всё решу сама. Обо всем подумаю и выкарабкаюсь. Я же Кристалина Вандерос, и жить в неприятностях, для меня, как дышать. Я привыкла, всегда привыкла так делать.

И очень устала…

***

– Когда не хорохоришься, а просто спишь – похожа на галчонка. Маленького и беззащитного галчонка…

С этими словами я проснулась. Окружившая меня темень не сразу подсказала, где я, и почему напротив таинственно светятся чьи-то глаза.

Я оперлась наруку и попыталась встать, но была остановлена тихим:

– Подожди. Еще минутку.

Сама удивляясь своему послушанию, откинулась обратно. И снова нас окутала тишина.

Мне было тихо и покойно, но маленький червячок сомнения, всегда просыпающийся в такие моменты, не позволил насладиться моментом.

– Рени…? – на всякий случай уточнила я.

Было темно и мне захотелось позвать его именно так.

– М? – лениво отозвался он.

Судя по голосу, совсем не сердится.

– Почему ты здесь?

– Не начинай, Крис.

– Это твой кабинет и ты можешь выгнать меня…

– Но я решил посидеть рядом и отдохнуть.

– На полу? В темноте?

Он щелкнул пальцами и сверху полился яркий свет. Никак не привыкну, что можно включать его одним движением. Удивительное рядом – так многие говорят. Теперь понимаю…

– Лучше? – насмешливо спросил он, глядя, как я прикрываю глаза рукой.

– Нет.

Он выключил свет, и мы снова погрузились во тьму. Только теперь она была особенной, ведь в ней был он и я.

Мы сидели под столом, напротив друг друга и мечтали. Во всяком случае, в приятных и таких сладостных мечтах погрязла я.

Мне представлялось, что нет никакой Академии, не существует всей этой шумихи, социальных преград и родителей. Мы просто общаемся, узнаем друг друга…

Пришли на первое свидание и не знаем, о чем говорить.

Я украдкой сбежала из дома, он – отвлекся от своих чрезвычайно важных дел.

И вот мы сидим, вслушиваясь в дыхание другого.

Да, именно такая атмосфера царила в любовных романах, которые я изредка таскала у нашей служанки. По всем канонам жанра Ренуар должен подтянуть меня к себе и поцеловать, жарко и жгуче, чтобы я потеряла воздух, забыла обо всем плохом, и утонула в его глазах…

Но этого не происходило.

Ренуар молчал. Реальность жестоко возвращала меня с небес на землю. Господин директор не был на нашем первом свидании, и я даже не была уверена, что он в данный момент на меня не злится. После всего, что выслушал и пережил из-за меня…

– Почему зеркальный меч Зимбарека был мной? – тихо спросила я.

– Он не был тобой.

Мне послышалось, или его голос звучал мягко?

– Он принял форму первого человека, который пришел за ним в аперту. Если бы это был я, то перед нами появился бы лже-Ренуар, если бы Селеста – то мы охотились бы за лже – Селестой, – пояснил он.

– Почему тогда призрачные стражи не схватили лже-Крис, когда она появилась в Академии?

– Они искали предмет. Никто и подумать не мог, что магистр Зимбарек экспериментировал в таком ключе – занимался оживлением предметов, – с легким раздражением заметил Ренуар.

Он зашевелился, и сидеть под столом стало не так уютно.

– Не думала, что такое возможно, – примирительно сказала я.

– Теоретически возможно… Но никто этим не занимался. Ерунда какая-то… Зачем ему это понадобилось? Теперь не узнаем. Свои записи и особенно всё, что касалось его научных работ и экспериментов, он тщательно зашифровывал ему одному известным шифром. Половину вообще сжег, как раз перед смертью…

– Получается, когда в вещь вкладываешь много силы и, наверное, немного крови, ее можно оживить?

– Да.

– Но кто убил самого магистра? Снес голову зеркальным мечом?!

– Он сам. Больше в кабинете никого не было – результаты расследования это подтверждают.

– А из зеркала не мог выйти… например, дрыщ? И попытаться завладеть мечом?

Ренуар щелкнул пальцами, и снова полился ослепляющий свет. Пока глаза привыкали к освещению, он пододвинулся ближе и схватил меня за руку.

– Что ты имеешь в виду? – напряженно спросил он, – У тебя есть доказательство?

Верховный ждал, но уже знал ответ. И я тоже осознавала его в глубине души. Конечно, это было так просто, так очевидно, что мы должны были догадаться несколько дней назад.

И всё же, я еще не до конца понимала механизм… Как он это провернул?