Академия мрака

Он смотрел, как девушка пересекает поле высохшей травы скорой, но несколько тяжеловатой, лишенной воздушности поступью. Ее волосы чуть трепал ветерок. Тут Калеб понял, что уже довольно долго думает кое о чем, и голос разума тут же взялся осаждать: «Нет-нет, не делай этого, чувак, ты опять сядешь в глубокую лужу», – но голос был всего лишь голосом – ничто другое не препятствовало. Поэтому, когда уже пятьдесят добрых метров разделили парочку друг с другом, Калеб окликнул:

– Эй, Мелисса, раз завтра у нас нет занятий, не хочешь позавтракать вместе?

Она повернулась к парню лицом и отступила еще на несколько шагов.

– Ладно, я согласна! Сможем вдоволь поговорить о джихадизме, порнографии, Руби-Ридж, цензуре и карликах.

– Ну да. Значит, в кафетерии – в восемь?

Она махнула рукой в знак согласия, будто говоря: «Бог с тобой».

Когда Мелисса Ли скрылась из виду, Калеб полез в карман пальто, чтобы убедиться, что записи не потерялись. Бумаги агрессивно зашуршали от прикосновения. Он сложил их еще тщательнее, чем прежде, снова медленно перебрался через забор, остерегаясь на сей раз колючек, и осторожно приземлился с другой стороны.

Прячась за тонкими ветвями, Калеб прокрался к грязному окну. Ладони снова вспотели, и парень понюхал свои руки, чтобы убедиться, что они не смердят этиловым спиртом. Прижавшись всем весом к краю рамы, Калеб надавил на петли. Защелка, которую он сломал неделей ранее, открылась.

Переступив с ноги на ногу, Калеб сел на корточки и уставился в темноту уединенной комнаты, располагавшейся внизу, впервые ясно осознав, насколько же она смахивает на склеп.

«Ну, что же сегодня снится ангелам?»

4

Спрыгнув с подоконника в тень, Калеб споткнулся о плетеный диванчик Сильвии.

Диванчик этот здорово огорошил. Почти так же, как в свое время – ее смерть.

Присев на краешек, парень почувствовал, как плетеные узелки впились в спину.

– Итак, я снова здесь, – пробормотал Калеб сквозь стиснутые зубы. Сама обстановка этого места вынуждала понижать голос до полушепота. Тяжелая атмосфера наваливалась живым, священным грузом.

Итак, он сидит на диване мертвой девушки.

Совсем-совсем мертвой, прямо как жертвы Теда Банди и Ричарда Спека. Осознание вызревало в мозгу, давя то на беспокойство, то на чувство абсурдного уюта: диванчик-то удобный, да еще и предназначен для двоих. Может, что-то между ними все-таки было и это не греза? Возможно, они и впрямь с Сильвией были здесь вдвоем, внизу, в темноте… и пытались узнать друг друга получше. Своего рода свидание вслепую.

Пробираясь сквозь темноту наугад, Калеб нашел выключатель рядом с дверью, щелкнул им, осмотрел крошечную комнату. Нет, не такой уж это и склеп. Скорее просто гроб.

«Комната-могила».

Единственная лампочка наверху освещала затхлую кладовку, набитую остатками жизни Сильвии Кэмпбелл: немного одежды, косметика, ветхий ящик из-под апельсинов, набитый книжками в мягкой обложке. Неплохой литературный вкус: Джон Ирвинг, Джойс Кэрол Оутс, Жозе Сарамаго, Уильям Берроуз, Дональд Бартелми, Джон Фаулз. Как и Калеб, Сильвия предпочитала литературу с нестандартными сюжетами. Розовая зубная щетка была засунута в коробку с книгами, поверх всего покоилась пачка бумаги с отрывными листами, на которых Калеб теперь от руки писал свою диссертацию.

Это было все, что оставила после себя Сильвия. Килограммов двадцать с небольшим имущества, если подсчитать. Умри Калеб завтра – его пожитки и до такого объема не доскребли бы.

Он снял свое потрепанное, видавшее виды пальто и уселся на корточки посреди вещей девушки. Стал касаться их, на ощупь угадывая, что попалось ему в полумраке. Калеб представлял себе, как звучат голос и смех Сильвии, какие жесты за ней водились; фантазия рисовала богатые на детали сценарии о жизни хозяйки всего этого скарба. Скарба, заставшего ее смерть.

В начале своего… исследования… Калеб проверил матрас на наличие вмятин, выискивая вдавленные очертания тела Сильвии и, возможно, ее мужчин, пытаясь отличить любые неровности от тех, которые сам вместе с Джоди оставлял на своей кровати. Крови на матрас много не попало – ожидалось всяко больше. Калейдоскоп мыслей и образов завихрился в мозгу, подталкивая к новым поискам. Девушке было восемнадцать, так? Вполне еще могла быть девственницей. Кто знает, кто знает.

Может, ее дружок остался в какой-нибудь среднезападной глуши – у кукурузного поля, как сколоченное крест-накрест пугало. А может, ее парень жил в кампусе и это не он ходил к ней в комнату, а она – к нему. Калеб постучал по пружинному матрасу, прислушался к вибрирующему гудению тугих металлических витков.