Академия под ударом (СИ)

— А вот это напрасно, — незнакомым свирепым тоном произнес Оберон. — Вы теперь связаны с моей женой. Попытаетесь убить ее — и Щедрая щепоть убьет вас. Наймете кого-то — умрете той же смертью. Отойдите лучше подальше… и позовите уже лейб-медика! Он вам нужен!

Эдвард застонал и почти без сознания осел на паркет. Оберон оглянулся на Элизу и спросил уже мягче:

— Это все? Мы можем идти?

— Да, — кивнула Элиза. — Только заберу кое-что.

Они вернулись в академию за час до того, как туда нагрянула большая правительственная инспекция. Стоя в комнате отдыха при своем деканате, Оберон смотрел в окно и думал о том, что никогда не видел такого количества чинуш в официальных красных плащах. Они высыпали во двор замка, словно снегири, слетевшие с веток — или это кто-то взял и разбросал грозди рябины.

Все было таким же, привычным, даже немного скучным — студенты, расписание занятий, желтые папки с отчетами по факультету, запах мела в аудиториях — и все было совсем другим.

— Она красивая, правда? — спросила Элиза. Оберон отвернулся от окна и посмотрел на раскрытый сейф: там на бархатной подушечке лежала бриллиантовая диадема королевы Раймунды — та, которую должна была носить Анна. Элиза смотрела на нее спокойно и отстраненно, словно бесценная корона была просто пригоршней камней на берегу реки.

Оберон знал этот взгляд, он так смотрел на свои трофеи — когти и клыки чудовищ. Смотрел, вспоминал, как добыл их, и радовался, что победил.

И Элиза победила. Сокрушила порождение тьмы — а кто сказал, что Эдвард был хорошим человеком? — и обезопасила себя. Хорошая победа. Красивая. И трофей достойный.

— Красивая, — произнес Оберон вслух. — Пророчество сбылось.

Элиза улыбнулась. Строгая задумчивость покинула ее — перед Обероном была веселая и беззаботная девушка, которая сделала очень важное дело и теперь могла отдыхать. Пайпер, который так и светился от невыразимого счастья от того, что хозяйка не бросила его и вернулась, сейчас пританцовывал возле ее ног.

Эдвард получил свое. Элиза вернула ему то, чем Раймунда наградила ее семью — пусть теперь живет с этим, пусть передает своим детям. Захочет ли он вообще заводить детей в таком случае…

— И сбылось только сейчас, — заметила Элиза. — Я вернулась на север и забрала корону, которую у меня отняли.

Оберон подошел, обнял ее, по-прежнему до конца не веря, что все закончилось хорошо, и спросил:

— Ты уверена, что не пожалеешь об этом?

Он не увидел улыбку Элизы — просто почувствовал, что она улыбается.

— Нет, — ответила она. — Это было бы глупо, становиться королевой.

Оберон рассмеялся — он и в самом деле удивился. Все девушки хотят быть принцессами и королевами, а Элиза не хочет. До сих пор не хочет.

— Почему?

Элиза вздохнула. Отстранилась от него и ответила:

— Знаешь, отец всегда учил меня думать, а потом делать. Вот я и подумала, что за мной нет тех сил, которые меня поддержат. Да, на алмазы можно купить и наемников, и народную любовь, но если не знать, что с этим делать… Меня бы уничтожили, и очень скоро. А потом началась бы война. Нет уж, пусть Эдвард сидит на своем месте.

Оберон кивнул. Покидая дворец, Элиза не попросила — распорядилась, чтобы Эдвард вернул ее отцу доброе имя. Когда они приехали на север, то в вокзальном киоске красовался свежий выпуск газеты со статьей о том, что дело генерала Леклер вернулось на доследование, и уже установлено, что он не покончил с собой, а был убит.

— И что же теперь? — спросила Элиза, вглядываясь в статью так, словно могла увидеть за ней отца — еще живого. Оберон неопределенно пожал плечами.

— Не думаю, что Эдвард теперь захочет как-то тебя обидеть, — ответил он. — Найдут какого-нибудь молодца из военных, которому так и так светит отдых за решеткой, и повесят на него это дело. В любом случае твой отец оправдан. Он не гуляка, который проиграл чужие деньги и пустил пулю в лоб.

Элиза кивнула, соглашаясь.

— Все кончилось, — негромко сказала она, и Оберон улыбнулся — на этот раз потому, что у него на душе было спокойно и светло.

— Все только начинается, — произнес он. — Ты, я, наша лисичка.

Элиза закрыла дверь сейфа, и корона утонула во мраке. Оберон понимающе кивнул и предложил:

— Пойдем на улицу. Я уже вижу Акиму, он собирается устроить экскурсию нашим гостям.

Ректор не выглядел ни испуганным, ни взволнованным. Толпа важных гостей не напугала его; Оберон видел, что Акима пребывает в самом умиротворенном расположении духа. Да, приехали чиновники из министерства магии и образования, потому что Базиль был прав: шила с медвежью ногу не утаить в кисете. Оберону даже стало интересно, что Акима решил им показать.

Они с Элизой спустились во двор как раз в тот момент, когда Акима негромко кашлянул, привлекая к себе внимание, и заговорил так, как говорил со студентами в первый день учебного года: ровным уверенным тоном человека, которому нечего скрывать.