Академия последних рубежей

— Наш корреспондент сейчас пытается получить комментарии от членов Совета и сотрудников Центральной канцелярии, чтобы понять, не было ли обращение шуткой. Также наши журналисты в Хальв-Десаре прямо сейчас ожидают появления Госпожи, чтобы задать ей интересующие нас вопросы. В Хальв-Десаре сейчас девять вечера, заканчивается совещание Кабинета Контроля, и возможно...

Альграт несколько мгновений вслушивался в это бормотание, а потом стряхнул с себя оцепенение, как клочья паутины, и вскочил. Выхватил из кармана сложенные пополам купюры, бросил несколько штук на стол и сгреб Имоджин за локоть.

— Пойдемте. Я отвезу вас в Академию и поеду в Управление.

— Поезжайте сейчас! Вы хотите поговорить с Канцлером? С Терресейном? Поезжайте, я доберусь на такси!

— Нет. Вы сами все слышали, — отвечая, Альграт тащил ее к выходу. — Ваш Алессар получил неограниченные полномочия. Что вы будете делать, если он перехватит вас у входа?

Они вышли на улицу. Срывался дождь, в лицо повеяло ночной свежестью и уже совершенно осенним холодом. Ледяным. Таким ледяным, что Имоджин вновь захотелось съежиться.

— Он не перехватит, откуда ему знать, что я там буду?..

— Неважно. Считайте, что мне будет спокойнее, если я вас отвезу. Говорить с Канцлером нет необходимости, с ним все понятно и так. Нужно собрать своих. Пора подумать, как мы организуем подполье.

Он усмехнулся и открыл перед Имоджин дверцу машины.

— Подполье? Тогда тем более поезжайте, не тратьте времени, говорю вам, я доберусь сама!

— Не спорьте! — рявкнул Альграт и буквально втолкнул Имоджин в салон. Дверца щелкнула, пресекая возможность побега.

Таким Альграта видеть еще не доводилось. Исчезла вся его светскость и вежливость. Лицо стало жестким, глаза смотрели холодно и решительно — и больше ничего. Пропали все остальные эмоции, осталась целеустремленность и уверенность. Он казался чужим. А может, просто сбросил маску.

Но потом Альграт взглянул на Имоджин, и очередная иллюзия рассыпалась в прах.

— Моих людей, скорее всего, уберут из Академии. Но я постараюсь оставить хотя бы нескольких. Если что — обращайтесь к ним. Я напишу, где их искать. Готовьтесь к этому кайасовому балу и изображайте, что вы вне себя от радости из-за возвращения Темных демонов. — Имоджин могла поклясться, что он намеренно назвал Сиятельных самым недобрым из их прозвищ. — Если притащится Алессар — пишите мне сразу,

— И как вы поможете, если у него вся власть, а у вас никакой? — в лоб спросила Имоджин. Она была слишком напугана, чтобы подбирать более мягкие выражения.

Альграт снова взглянул на нее. Синие глаза яростно полыхнули.

— Если понадобится, я задушу его голыми руками. Мне уже нечего терять.

Едва машина сорвалась с места, он нырнул в тень. За окнами мелькали сплошные размытые полосы, росчерки черного и рыжего, несущиеся мимо с головокружительной скоростью. Имоджин не знала, что еще сказать. Она не знала даже, что думать! Это обращение не могло быть правдой. Слишком нереально. Слишком фантастично.

Канцлер под влиянием инниари. Или Собирателей пепла?

Канцлер — марионетка...

Нет, не то. Не о том она думала. Какая разница, марионетка ли Канцлер. Они добились своего. Темные демоны — или Сиятельные Боги — возвращались в мир. И ничто уже не могло остаться прежним.

Альграт гнал машину на максимальной скорости. За лобовым стеклом была только пелена тумана, но он что-то видел в ней. И думал о чем-то своем — лишь губы сжимались все плотнее.

Когда машина остановилась, Имоджин вздрогнула. Казалось, что ехать еще минут двадцать, не меньше. Но прямо за окном возвышались неприступные стены Академии. Альграт остановился прямо у входа, нимало не беспокоясь о том, что это запрещено.

— Спасибо, — сказала Имоджин и повернулась к нему. Выражение его лица пугало — смесь возбуждения и смертоносной решимости. — Берегите себя.

— Вы тоже, — ответил он. — Проклятие, может, безопаснее будет забрать вас с собой... Еще пару секунд они смотрели друг другу в глаза.

Имоджин не знала, кто первым подался вперед и кто начал поцелуй. Знала лишь, что в следующее мгновение они с Альгратом целовались так отчаянно, будто завтра был последний день, отпущенный этому бренному миру. Хотя. если верить Канцлеру, это недалеко ушло от истины. Завтра или послезавтра все закончится. Завтра, ну или послезавтра, — последний день, когда человечество может распоряжаться своей судьбой. Потом вернутся Темные демоны. Они же — Сиятельные Боги. Вернутся, воссияют и повергнут мир во тьму.

И снова все будет по воле их и по слову их. И вся магия, все умения сильных мира сего превратятся в прах.

Кроме разве что новоявленного Совета Двадцати. Собирателей пепла, без которых возвращение Сиятельных не состоялось бы.

Альграт целовал Имоджин, прижимая к себе, вплавляя в себя горячими руками. И это разительно отличалось от поцелуев Алессара. Да и к кайасам Алессара! К Темным демонам, ради которых он так старался все это время!