Академия проклятий и любви (СИ)

Сначала шла информация о спасении души, уже знакомая мне по собственному докладу. Чтобы осуществить это проклятие требовались три руны: равнодушие, бессердечность и спокойствие, а также сердце моллюска, который может жить без сердца, и собственная кровь. Проклятый человек перестает испытывать муки совести и теряет эмпатию. Снимать проклятие научились не сразу. Но в конце концов рецепт был создан: вода из святого источника, смешанная с кровью, зелье душевной остроты и три другие руны: сострадание, сердечность и трепет. Правда, сильное потрясение тоже могло разрушить проклятие.

Я перелистнула страницу и сжала дневник крепче. Далее описывалось проклятие, которое до сих пор держало людей в заточении подземелья. Студент, создавший его, и правда основывался на проклятии спасения души: он тоже использовал сердце моллюска, но только того, кто без сердца жить не смог. Руны тоже отличались, студент взял равнодушие, беспокойство и злобу, а вместо человеческой крови выбрал кровь химеры.

Лина предположила, что химера сыграла роль возбудителя звериной сущности, и назвала получившийся результат проклятием загубленной души. Неизвестно, что задумывал создатель, но задумка явно не удалась.

Люди превратились в монстров, передавая проклятие через укусы, подражая химере, чья слюна была ядовита.

Я открыла дневник на последней странице, пропустив сотню предположений и неудачных экспериментов. В конце концов Лина пришла к выводу, что для снятия проклятия нужно смешать кровь химеры с экстрактом из цветов, зелье душевной остроты заменить на зелье острого ума, а также использовать руны душевности, добра и трепета. Она расписала объяснения на несколько страниц, поэтому все выглядело крайне убедительно.

Неужели мама даже не успела проверить свою догадку? Почти дойти до финала и проиграть. Из-за несчастливой случайности существо напало на нее тогда, когда до решения проблемы оставалось совсем немного… Так несправедливо.

— Почему не попробовать еще раз? — спросила я.

— Коралина, прекрати вести себя, как наивный и несмышленый ребенок. Эта тема закрыта. — Леонора раздраженно подошла ко мне, выхватила дневник, положила в сундук и захлопнула его, окутывая защитной магией. — Кажется, тебе пора.

Ох, у меня на языке вертелось много слов, которые хотелось высказать. Как тема может быть закрыта, когда под академией куча несчастных проклятых людей. Неужели они ждут, когда те просто умрут, а проблема сама рассосется? Это бесчеловечно, особенно учитывая, что Лина оставила им инструкцию, как снять проклятие, но они не хотят и пытаться.

У меня от отчаяния опускались руки, но я знала: Леонору мне не переубедить. Ей плевать на существ, на мою маму, ее заботит исключительно ее безопасность.

Когда я направилась к выходу, она меня окликнула:

— Мы же друг друга поняли? Это строжайшая тайна.

Я молча кивнула и выскользнула за дверь. Интересно, сколько времени займет у преподавательницы, чтобы решиться и приготовить зелье забвения? Не было никаких сомнений, что Леонора не позволит мне быть посвященной в тайну, которая может стоить ей головы. Так что времени у меня катастрофически мало. Нужно было срочно что-то делать.

План в голове сложился быстро: безумный, поэтому и подходящий. Во-первых, пришло время наведаться к химере.

Меня отправили лечить голову, а я направилась искать проблемы

Перед следующим уроком еще было достаточно времени, поэтому сразу после разговора с Леонорой я поспешила к ангарам, радуясь, что проект с Элиотом обеспечил меня пропуском к животным. Все-таки хоть чем-то блондин мне пригодился.

Ангары не изменились с моего прошлого визита. Все тот же теплый воздух и приглушенный свет, от которого тянуло в сон. Мне повезло, что ангар, где находились зубокрылы и химера, не пользовался большой популярностью у студентов. Может, конечно, это из-за химеры, и руководство академии специально не допускало занятий и учебной деятельности вблизи опасного существа.

Зубокрылы наслаждались дневным сном, пристроившись под потолком. Эдгар встрепенулся, когда я подошла ближе, кажется, он меня узнал и поэтому приветливо клацнул когтями по жердочке. Рука фантомно заболела, вспомнив, как зубокрыл любил впиявиться в кожу.

Я улыбнулась Эдгару и отвернулась от него. Сегодня мой визит предназначался, увы, не ему, а холодным зеленым глазам, сияющим в темноте вольера. Каждый шаг к прутьям, ограждающим от зверя, давался тяжело, присутствие химеры ощущалось на ментальном уровне. Сейчас она притаилась, но не из-за страха, то было ленивое любопытство, которое в любой момент могло перерасти в агрессию.

— Ты меня слышишь?

Но как бы я ни прислушивалась к движению в вольере, не смогла уловить и звука. Темнота застыла, притворяясь пустотой.

Прутья располагались на достаточно большом расстоянии друг от друга. Если попытаться, можно протиснуться между ними: моя худощавая фигурка вполне пролезет, хотя в этом случае рискует достаться на обед разъяренной химере.

— Я знаю, что ты меня слышишь. Ты хочешь освободиться. Я тебя освобожу, если ты мне поможешь.