Академия Ранмарн

  И мое сердце замерло... "Я заболел вами" - это почти признание в чувствах, которые на Таларе запрещены. Любовь - болезнь. Неправильная, нелогичная, странная. И в нашем языке словосочетание "люблю тебя" давно заменено на "заболел тобой". Я должна это остановить! Прекратить на стадии формирования. Но... сердце замирает, и губы снова и снова беззвучно повторяют его слова: "Я заболел вами... Лирель...". Что же я делаю? Он, он обучающийся, он не понимает, что творит... Но я, я знающая, я должна это остановить... И в тот момент, когда почти собралась с силами... Поцелуй! Нежный, едва ощутимый... ласковое касание его губ...

   Все, так больше не может продолжаться. Резко развернулась, посмотрела в его фиолетовые глаза:

  - Инор Агейра, что вы себе позволяете! Отойдите от меня немедленно! Как вы смеете говорить подобное вашей знающей? Вы понмаете, что это недопустимо?!- я била его фразами, используя специальные, запрещенные тона голоса. Он вздрогнул и сделал шаг назад.- Я ваша знающая, инор Агейра! Вы не имеете права даже помышлять о личных отношениях! О вашем поведении будет доложено курирующему!

  Его взгляд стал каким-то странным, тяжелым и таким... словно ему больно от моих слов. С перестуком подъехал перемещатель, я понимала, что долго он ждать не будет.

  - Это не допустимо, инор Агейра, - уже мягче произнесла я, - прошу вас, никогда больше не подходите ко мне и не прикасайтесь... - хотелось кричать, а я лишь попросила. - Пожалуйста... Ради меня...

  Он вздрогнул, кивнул в ответ, сделал еще шаг назад и одними губами ответил:

  - Хорошо... маноре Манире...

  Я уезжала по прозрачной трубке мигана и умоляла себя не оглядываться. Слезы текли по щекам, глупые бесполезные слезы, застилающие панораму любимого города, застилающие все мое будущее. Я старалась думать о чем угодно, но в ушах звучал его голос: "Я заболел вами... Лирель...". Вся моя жизнь рассыпалась на осколки, а я не могла думать ни о чем, кроме Агейры. Мне было не важно, что сейчас произойдет, я забыла обо всем... Я ненавидела себя за ту странную слабость, которую испытала рядом с ним. Агейра словно опалил меня огнем, и теперь этот огонь медленно тлел в сердце, грозя перерасти в пожар... Но зачем... Зачем?!

  Я не замечала, что доехала до нужной остановки, пока не раздался скрипящий электронный голос перемещателя. Когда успела ввести данные? Не помню... Вылезла и побрела по дороге, не обращая внимания на прохожих. Свернула к триста пятнадцатому входу, впервые за много лет села в лифт, который поднял меня на девятый этаж, и замерла от удивления, увидев белые крупинки от поздравительных цветов, а затем и сами цветы, украшающие вход в наше кимарти. Несколько мгновений с непониманием взирала на дверь, потом вспомнила - Олини и Ран! Сегодня день подписания супружеского соглашения!

  Взяла эмоции под контроль, начала радостно улыбаться, держала улыбку, пока она не стала похожей на натуральную, и вошла в кимарти. Все же сегодня день Олини и Рана, я не имею права портить им праздник!

  - Мама, я пришла, - сгрузила пакет на столик в прихожей, вдохнула вкусные ароматы, доносящиеся из комнаты для еды и прошла в гостевую - мама явно ее как раз сейчас украшала... наверное. Или все уже собрались? Из гостевой неожиданно вышел Ран, весь великолепный, темноволосый, в белоснежном праздничном костюме.

  - Ран, - бросилась ему на шею, радостно расцеловала в обе щеки. - Какой ты красивый, у вас с Олини прекрасные детки будут, главное, чтобы много. Оли уже пришла?

  Он серьезный вышел, словно хотел что-то сказать, но после моих слов про деток не выдержал и рассмеялся:

  - Эля, ну ты скажешь! - и, продолжая смеяться, окликнул, - Оли, ты слышала? Надо план выполнить!

  Сестричка вылетела из гостевой пунцовая от смущения, и казалось, готова была меня придушить, но Ран удержал, прижал к себе, коснулся губами ее уха и что-то прошептал - Олини успокоилась мгновенно.

  - Эля, хоть бы не при гостях! - Ран прошептал что-то снова. И Олини, счастливая, уже ласково, но очень тихо добавила.- Будут тебе детки, в большом количестве, уговорила!

  Люблю я Рана, он всех может успокоить, но на Олини действует просто волшебно. И вдруг сестра побледнела, еще раз взглянула на меня и, указав кивком на гостиную, прошептала:

  - Иди, тебя уже ждут!

  - Меня? - Я растерянно посмотрела на нее и на Рана, поняла, что никого приятного не встречу, но идти пришлось.

  Наша гостевая была украшена цветами и светящимися фонариками - умела мама создавать волшебную атмосферу. Ближе к входу устроились родители Рана - инор Ашедо и маноре Ашедо, радостно улыбнулась им, поднесла руку ко лбу и к сердцу, и чуть поклонилась в знак уважения, повернулась и замерла: на большом диване сидел высокий, мощный темноволосый мужчина с тяжелым, проницательным взглядом, который мог принадлежать лишь ведущему. И смотрел он исключительно на меня. Рядом с ним устроился отец, чувствующий себя явно не слишком уверенно. А по правую руку от мамы виднелась худощавая темноволосая женщина с чуть раскосыми глазами, ярко накрашенными губами, и губы она несколько презрительно поджимала.