Академия Ранмарн

— И это замечательно, — постаралась придать голосу нотки искренней убежденности. — Ты только в начале пути, Киен, ты учишься. Эта ошибка сегодня поможет тебе быть собраннее и не ошибиться завтра. Согласись, ты лучший в выпускной группе, и я уверена, что ты лучший среди молодых командующих!

Его лицо вопреки моим ожиданиям потемнело, затем Киен тихо произнес:

— Отец потерял JE-нкор…

Паника! Паника накрыла, заставляя сердце сжаться, потому что JE-нкоры — неприступные крепости, которые невозможно уничтожить! Что это? Кто смог нанести такой удар? Почему Киен так спешил с этим договором, и почему тогда армада двигалась на покорение неведомого врага? Что происходит?!

— Эля, — усталый голос Киена вывел меня из шока, — знаешь, в чем твоя главная проблема? Ты очень умная, Эль. Слишком умная для того, чтобы быть запрограммированным на подчинение и служение Таларе человечком. Знаешь, я отбирал большинство для своей десятки сам, есть у меня умение разбираться в людях. Ты, Эля, видишь шире, чем остальные, ты видишь, но верить не хочешь. Сейчас у тебя участилось дыхание, и хотя продолжаешь улыбаться, в глазах промелькнул ужас. Твой страх обоснован… Я приказал доставить тебя на Талару, потому что сейчас там безопаснее… они знают, что Дайган — это место для избранных. Не ведаю, откуда у них эта информация, но они знают. Удар уже был нанесен…

Я вздрогнула, посмотрела на него, но промолчала.

— Эль, — голос Киена опустился почти до шепота, — так хочу снова услышать, как ты стонешь от наслаждения… Никогда не думал, что удовольствие женщины бывает важнее собственного… Хочу тебя снова, мой сладкий цветочек…

И этот голос, этот тихий шепот напомнил мне то, что ведущий делал в маленькой комнате с деревянной круглой ванной…

— Ты скоро вернешься? — Мне вдруг очень захотелось, чтобы он был рядом.

— Я не знаю… Мы отбили удар, но никто не ведает, что у них на уме… Нет ничего ужаснее неизвестности… Даже смерть воспринимается спокойнее. Ты права, Эль, я лучший, и мои потери незначительны по сравнению с потерями других. Но это люди, и я мог их спасти, от этого больно и тяжело… Ты права и в другом — отныне я не совершу подобной ошибки, значит, смогу сохранить тысячи… И все же…

— И все же больно терять тех, кто доверил тебе жизни. Я понимаю… — постаралась сосредоточиться на его словах. Знающих учили слушать, поэтому отбросила все мысли, концентрируясь на Киене. — Расскажи, как это случилось?

Мы никогда раньше не разговаривали вот так, когда он только рассказывал, словно изливая свою боль. Киен говорил много, говорил о тех, кто погиб, вспоминал, как их звали и каким каждый из них был. Шао действительно оказался истинным ведущим — он знал почти всех из своей десятки тысяч. Это казалось невероятным, но он их помнил, и если не по имени, то по номеру. Он словно чувствовал, на что каждый способен, и в его словах была горечь потери. Мы говорили до рассвета, забыв о времени, забыв обо всем, и впервые я не испытывала ужаса при мысли, что с этим человеком проведу всю жизнь. За одну эту боль в глазах, когда он говорил о погибших, я простила ему все!

Когда прозвучала сирена, призывая к утренним упражнениям, мы вздрогнули оба. И оба не хотели расставаться.

— Киен, заберешь меня после занятий? — Нужно было вставать и одеваться, а так не хотелось.

— Нет, Эля, там ты в безопасности, а рисковать тобой я не хочу. Впрочем… все может измениться. Удачного дня, моя сладкая.

Из нас двоих Киен был сильнее, он смог отключить связь, а у меня рука не поднималась…

— Эль, — в комнату вбежала Олини, — ты еще в кровати? Вставай, время! Во сколько вчера вернулась?

Посмотрела на счастливую сестричку и невольно улыбнулась:

— Мне кажется, я и не возвращалась…

На площади Пяти Воинов издали увидела Шена… он не подошел. Неожиданно с нами начал заниматься и Ран, упорно игнорировала его. Утром так и не успела поговорить с мамой… наверное, так и лучше, потому что боялась проговориться, а маме лгать не привыкла…

Я постаралась не думать о тех, кто уничтожил JE-нкор, кто нанес удар по прекрасному спутнику Талары, где росли деревья и текли ручьи…

Дома я быстро проглотила завтрак под пристальным взглядом мамы, но она ничего не спрашивала… Я ее поняла, иногда действительно лучше просто не знать.

— Мам, — оторвалась от чашки с минеральной водой, — мам, у меня все хорошо. Киен чудесный, правда.

У мамы серо-зеленые глаза и длинные вьющиеся каштановые волосы — как и у меня. Сегодня ее локоны просто зачесаны назад… значит, опять дрожат руки… Мама, как же сильно ты переживаешь за нас всех…

— Эля, тебе не следовало вчера сбегать к озеру. — Ран вошел в комнату для еды, и мое лицо против воли выдало гримасу отвращения.

Мама это увидела… Мама, иногда твоя проблема в том, что ты слишком умная! И, кажется, это я унаследовала от тебя.

— Мне пора, — подскочила, допивая и дожевывая на ходу, — ма, не переживай, очень прошу.

Она редко провожала до двери, но сегодня поспешила за мной. Забрала чашку, затем недоеденный бутерброд, и пока я завязывала пояс на кружевной кофте, внимательно смотрела на меня.