Академия родная

– ЛИЭИ, Инженерно-экономический, это пять лет в Ленинграде. И по распределению здесь осталась – уже два года, как на «Уране» работаю. А я что, не человек? Я что, не в ЦПХ живу? Я как все… Вот за это меня и убьют! Если узнают… А если поеду домой к жениху – то тогда точно узнают! Соберутся всей роднёй, приведут меня к отцу и бросят там, как паршивую кошку. Даже если не зарежут – всё равно позор!

Так открыться можно только или очень близким друзьям или абсолютно посторонним. В друзьях у Фати числилась пол-общаги, а в абсолютно посторонних – мы. Дело в том, что в ЦПХ между девушками секретов почти не было – там интимная жизнь каждого была на виду у всех. А годы общажно-студенческой, а потом и общажно-лимитной жизни перемололи мусульманскую неприступность симпатичной таджички. А что? Девушка молодая, грамотная, по-русски говорит без акцента, одета по моде… Дремучая смесь традиций и чугунной шариатской нравственности в её душе только-только пробудилась от долгого анабиоза. А пробудившись, такое вылезает из подсознания и ведёт себя как медведь-шатун. Привычки развратно-беззаботного общажного быта вдруг воспринимаются как моральное падение, жизнь сразу становится мрачной под тяжестью грехов. Хотя нам это всё равно казалось средневековьем: подумаешь, трагедия – плач Ярославны-Шахерезады по невесть когда потерянной девственности! Студент цинично заявил:

– Ну и дурь! Бросить невесту или убить сестру из-за отсутствия девственной плевы. Ха! Да это же простая дупликатура истонченной кожи! Две танталовых скрепки и десять минут работы, включая анестезию!

Фатима громко всхлипнула и вопросительно уставилась на Студента. Студент вытащил ручку, взял с тумбочки газету и принялся старательно чертить на ней жирную букву Z.

– Во! Делов-то!

– Это что? Зорро такие знаки рисовал. Шпагой по телу…

Шпагой я не умею, а скальпелем запросто. Вот смотри…

Студент схватил лежащие рядом маникюрные ножницы и разрезал газету по нарисованной Z, а потом сложил нижний разрез с верним. Получилось нечто непонятное с торчащими рожками-треугольничками.

– Что это?

– Целка! Простейшая пластическая операция по восстановлению девственности – virgo intactum artificiale, или хименопластика. Проще только зуб выдрать.

– Откуда там зуб?

– Тю, ты! Зуб во рту, а это – в преддверии влагалища, ну в крайнем случае в самом начале входа делается. Вот смотри – треугольнички на уголках закрепляются специальной танталовой скрепкой, даже шить ничего не надо!

Для большей демонстративности Студент закрутил газету в трубу и показал, как искусственная целка, пардон – химен, пластически восстановленная девственная плева – перекрывает добрых две третьих просвета.

– Вот! Такое зарастет за неделю, ну надёжней за две. Как кто туда полезет, ну, в смысле того… Ну половой акт совершать, так почувствует это дело лучше настоящей плевы. И кровищи ливанёт – всё как полагается!

Тут на Валерку налетел почти весь девичник. Все наперебой принялись критиковать достижения современной оперативной гинекологии и рассказывать собственные истории на эту тему. Ленка с восемнадцатой советовала использовать капустный лист и красное вино, да стонать, как на премьере в Большом Театре. Оля-табельщица с четвёртого этажа потрясла всех рассказом, как еще в училище, сразу после комсомольского собрания, её трахнул комсорг. При этом она прямо в классе незаметно умудрилась расковырять себе комсомольским значком палец и измазать всё, что надо, только бы тот поверил, что он у неё первый. Комсорг поверил, но не надолго – её заложил тот мерзавец, который был до комсорга. Любка-крановщица сказала, что ничего ковырять не надо, надо просто наврать про менструацию. То есть когда нет – сказать есть, а когда есть – сказать «сегодня можно». И орать много не надо, а всего лишь раз крикнуть «ой-ёй-ёй». А Зойка из бухгалтерии сказала, что всё это вообще глупость. Можно спокойно получать удовольствие всю ночь, а когда жених заснет, взять и налить из пузырька куриной крови в кровать. У них на деревне всегда на дворе простынь вешали после первой ночи. Чтобы люди видели, что всё как надо прошло. Что девушка нормальная. Так вот, чем больше пятно, тем нормальнее. И ни одна целка ещё такого пятна не дала, как зарубанная кура! Это её мама по секрету научила.

Конец семинару положила сама Фатима:

– Это всё подходит для русских. Для таджиков не пойдёт. У нас старшая тётя жениха и старшая тётя невесты это дело до свадьбы коллективно осматривают. И вместе пальцами трогают! И если там нету того, чего надо – они сразу увидят, позовут мою мать и… Слушай, доктор, а там железки сильно видно? Они же их заметят, что я скажу? Мода что-ли такая, или зачем их доктор прописал?. А если не заметят, то потом, ну когда это дело делают, они же могут в это… в жениховое хозяйство воткнуться.

Студент аж подпрыгнул от восторга и загоготал: