Академия Шекли (сборник)

– Как это – достойно? – спросил Аркаша.

Его здорово мутило от боли, от выпитого за ночь, но больше – от страха.

– Не знаю как, – вздохнул тихий. – Как разумные существа.

– Существа-то из нас теперь хреновые, – сказал сосед. – Кого хочешь в клетку посади – так ум за разум зайдёт.

– Выпустите нас! Кто-нибудь! – в отчаянии закричала женщина. – Я не могу больше!

– Тихо там! – оборвал её Аркашин сосед. – Бабьих истерик только не хватало! И правда подумают, что тут мартышки бессмысленные! – он привалился к Аркаше, перекладывая больную ногу поудобнее. – Образованный-то правильно говорит. Показать надо распальцовочку, пусть знают, что мы люди достойные, не шушера какая-нибудь. За нас, если что, и войска впрягутся. Долбанут ракетой, так что от ихней тарелки и каёмки не останется! – Он заметно оживился от собственных слов. – Слышь, ты, друг! Чего затих? Давай расскажи, что там с этими существами-то? Как нам себя разумными заявить?

– Ну, можно изобразить геометрические фигуры, – заговорил тихий голос, – начертить теорему Пифагора…

– Пифагора… – расстроился сосед. – Шутишь, парень! Тут своего-то пифагора не видно, не то что теорему. Да и чем его чертить? На чём?

– Не знаю. В общем, нужно продемонстрировать, что нам знакомы науки и искусства.

– Искусства? Это ближе. Какие ж могут быть искусства – в темноте?

– Музыка, – сказал Аркаша. В голове его всё ещё пульсировал ночной хип-хоп.

– Правильно! – подхватили с другой стороны. – Давайте споём «Ой, мороз, мороз»!

– Не годится, – отклонил хромой сосед. – Подумают, что жалуемся, отопление врубят, а тут и так дышать нечем. Надо посолиднее что-нибудь, вдруг они и правда – пришельцы?..

И тогда Аркаша, обхватив голову исцарапанными, истерзанными руками, похмельным, срывающимся голосом затянул:

– «Земля в иллюминаторе… Земля в иллюминаторе… Земля в иллюминаторе – видна…»

Его поддержал всхлипывающий женский голос, потом присоединился ещё кто-то:

– «А звёзды тем не менее, а звёзды тем не менее всё ближе, но всё так же холодны…»

– Братцы! Кто-то идёт! – сказал вдруг хромой. – Слышите?

Сейчас же все увидели отблески голубоватого света на прутьях клетки. Откуда-то издалека доносился звук тяжёлых неторопливых шагов.

– А ну, наддай, славяне! – гаркнул сосед. – Дружно, хором!

И девять окрепших надеждой голосов грянули навстречу приближающимся шагам:

– «И снится нам не рокот космодрома! Не эта ледяная синева! А снится нам…»

«…При свежевании мелкого зверя шкурка разрезается не по всей длине, а только со внутренней стороны задних ног до копчика, после чего легко снимается целиком, от крюка – вниз, к голове – так называемым „чулком“. Снятая шкурка тщательно протирается с внутренней стороны, после чего её можно сушить. При этом нужно следить, чтобы шкурка не была слишком сильно натянута на распялке, ни в длину, ни в ширину. Тогда она сохранит свои природные размеры и добротную прочность…»

(Л.П. Савватеев. «Наставление московскому охотнику»)

Людмила и Александр Белаш Слуги

– Теперь – криминальные новости. До сих пор не выяснены обстоятельства гибели Готвина Динке, шестидесяти семи лет, найденного вчера утром на пляже. Умерший служил хранителем коллекции барона Меермонда.

На экране возник барон – сухощавый, лакированный мужчина. За лоском было не разобрать, стар он или молод.

– Я глубоко сожалею о смерти Готвина. В восьми поколениях Динке пользовались нашим неизменным доверием. Готвина угнетали возрастные проблемы со здоровьем, он хотел уйти на покой. Нет, больше никаких комментариев.

– Проблемы, – фыркнул Бас, наблюдая, как мастерски барон уклоняется от протянутых к нему микрофонов. – Гот закопал жену, выдержал паузу и женился на молоденькой. Ты её знаешь – дочь Крота.

– Да, рассказывали, что она выскочила замуж, – Лео припомнил кое-какие сплетни. – Но Кроты – скрытная семейка, всё молчком. Как жили новобрачные?

– Она хотела от него подвигов, а где их взять? Её обрюхатили в центре осеменения. Студенты из Голландии баррелями сдают продукт, иначе у нас не будет спиногрызов. Наверное, Готу стало тошно. Аденома, немощь, аритмия, жена шипит, и голландец на подходе… Но хлебнуть кислоты – явный перебор. Гот потерял чувство меры, а ведь был настоящий знаток.

– Кислоты? – переключив канал, рассеянно спросил Лео.