Академия Шекли (сборник)

– Барон запретил интервью и съёмку в доме, – отрезала симпатичная горничная. Она держалась замкнуто и подчёркнуто строго.

– Ага, значит, тут он жил? – с видом простака и ротозея Лео окинул комнату глазами. Доверенным слугам Меермонд платил щедро: обстановка смотрелась вполне респектабельно. От Лео не укрылись признаки тщательной уборки.

– Что, он прямо здесь кислоту выпил?

– Вы закончили сборы? Я провожу вас.

В замужестве дочь Крота не разжилась барахлом. Угодила от скряги к скопидому. Антиквары больше склонны брать и держать, чем дарить и сорить. Вдова Гота велела забрать всё, включая тряпки, предназначенные в стирку. Когда ещё закон разрешит ей взять свою долю имущества? Одеваться же надо сейчас.

– А в самом деле, здорово. Раньше я не бывал в таких домах. Говорят, у Динке был графин с кровью дракона – правда?

– С камедью, – с лёгкой усмешкой поправила горничная. – Это смола дерева дам-аль-ахавейн, его называют драцена.

– Можно посмотреть? Дам двадцать талеров, – сразу добавил Лео.

Горничная колебалась. Парень с запиской вдовы, допущенный в дом охраной, не походил на репортёров из вечерних газет, которые порой скреблись в дверь второго дома консула. Вдова молода, но достаточно умна, чтобы не поручать заботу о вещах случайным лицам.

– Оставьте сумки. Идёмте. Только молча и в темпе.

Лео мигом достал полусотенную купюру.

– Ни-ни! Никакой сдачи! Покажите что-нибудь интересное, на свой выбор.

– У вас мобильник с веб-камерой? – сурово спросила падкая на деньги горничная. – Положите в задний карман брюк. Съёмка запрещена, ясно?

Лео запоминал коридоры, лестницы и двери. Готвин, земля ему пухом, был истинным музейным червём, раз согласился обитать в склепе. Вот как традиции уродуют людей. И жену сюда же приволок! Каково здесь жилось дочери Крота? Надо любить антиквариат, поклоняться ему, трепетать от осязания древностей и видеть их во сне, чтобы вселиться в гробницу, которую представлял собой второй дом.

– Неуютный домик. Холодно и глухо, жуть пробирает. Как вы в таком…

– Я живу в другом месте.

– Ещё бы! Переночуешь раз – и заболел.

– Тише! Это реставрационный зал. Ничего не касайтесь.

– Ух ты, сколько всего!.. – Лео отметил, что в полутёмном зале нет ценных вещей. Или они – вон там, скрыты голубой плёнкой.

– Вот кабинет первичной очистки. Входить нельзя! Смотрите отсюда.

В просторных нежилых комнатах сгущалась тьма. Безмолвие, скопившееся, как стоячая вода, недовольно вздрагивало от голосов и давило на вошедших, словно стремилось вытеснить их из своих владений. Голубая плёнка в сумерках теряла цвет, становясь мертвенно-серой, и напоминала паутину.

– Ну как, поглядели?

– Да-а, картина! Я бы не взялся караулить это хозяйство.

– Чего бояться? – горничная ощущала себя почти хозяйкой, дом был предметом её гордости. – Всё содержится наилучшим образом.

По ходу экскурсии Лео отследил два багажных контейнера из девяти. Правда, бо€льшую часть помещений и подвал он не увидел. В крайнем случае придётся обойтись тем, что распаковано.

– Спасибо, милая. Дом, как в кино! – расшаркивался он, вновь входя в комнаты Динке. – Эй!.. а это что такое? Кто тут рылся?

Сумки были повалены набок и растащены в стороны, а одна к тому же раскрыта. Часть белья в беспорядке валялась рядом.

«Извращенцы, – Лео тотчас заподозрил охранников. – Железный торс, алмазный глаз, а на поверку – фетишисты. Кого Кротёнок обвинит в пропаже? Меня, невинного! Ах, бесстыжие свиньи… Вот что называется: грабить вдов и сирот. Причём в открытую! Вытащили, разворошили, истоптали – и так оставили».

При виде разбросанных тряпок горничная слабо ахнула и отшатнулась. Её растерянность длилась секунду. Она тихо приказала Лео:

– Забирайте и уходите. Скорее.

– Что за спешка? А вещички? Надо бы проверить, а то…

Горничная кинулась торопливо сгребать бельё. Суетясь, она волновалась всё сильней. Порывисто скомкав оставшиеся трусы и лифчики, она подхватила сумки и, всучив всё это Лео, стала энергично выпихивать его в коридор, шёпотом твердя при этом:

– Уходите. Уходите. Или я позову…

– Да, я им как раз хотел вопрос задать. По-моему, если они подрядились стеречь дом, то шарить по сумкам квартирантов…

– Да уходите же! – она толкнула его в грудь. Глаза её блуждали точь-в-точь как у дочери Крота – туда-сюда, туда-сюда. Когда Лео оказался за дверью, горничная быстро захлопнула и прижала её.

– Закройте. Ключ у вас.

Лео не понял её внезапного и беспричинного испуга, но препираться с девушкой было излишне. Поставив сумки и кое-как рассовав излишки белья по карманам, он проворно выполнил её просьбу. После чего она таким форсированным маршем проводила его к выходу, что и спросить-то ничего не удалось. В памяти отложилась её вымученная прощальная улыбка и сверлящие взгляды охранников.

– Все болтают о том, что Готвин скопытился, – довольно усмехался Уакеро, оглядывая свой стакан с вином. Он имел право пить и отдыхать с тех пор, когда смог привезти в Европу груз майянских вещиц шестого века и доказать, что его компаньоны умерли от естественных причин.