Академия (СИ)

В нос ударил запах палёной шерсти.

Подскочив к вольеру, я вышиб дверь ограждения щитом, ворвался внутрь и бросился на загривок волка. Моя память неожиданно быстро и чётко воспроизвела слова заговора на призыв природных сил:

— Лурекко арджиа, назу этта иман индарра!

Пальцы вцепились в шерсть Демона, и энергия Друида обрушилась на зверя с такой силой, что зверь пригнулся подо мной.

— Бро-о-ось!!! — рявкнул я.

Не знаю, за кого я испугался больше: за волка или за учителя.

Они оба были сильны, и их схватка могла закончиться плачевно для любого из них.

Демон разжал пасть, выпуская Галея из тисков, и отскочил назад.

— Успокойся, стой на месте! — Я нервно выдохнул: ужас вибрировал по поджилкам. — Вот так... да... вот так.

Волк продолжал рычать и скалить зубы — он никак не мог успокоиться, и только сильнейшее давление с моей стороны заставляло его оставаться на месте. Этим я делал ему больно, но ничего другого не оставалось.

Галей поднялся на ноги.

В этот момент Джанко опять бросилась к Демону, но учитель успел её схватить, прижал к себе и насильно вытащил из вольера, постоянно контролируя глазами зверя.

Джанко рвалась к волку, кричала по-янамарски «Так надо! Пустите! Так надо!», пиналась, умоляла, пускала в ход ладони Целителя, снова насылая хворь, и что-то бессвязно шептала.

А Демон всё рычал и рычал, напрягаясь всем телом, готовый атаковать в любую секунду и броситься на Галея и Джанко.

— Упокойся! Ну! — с напором приказал я ему. — Они уходят! Тот Витязь тебе больше не угрожает!

— Витязь мне не нужен! — прорычало у меня в голове. — А вот она... её нужно убр-рать! Надо было убрать её раньше, ещё тогда, когда она впервые попалась на моём пути.

Я посмотрел на девушку, рвущуюся из хватки Галея, на её безумные глаза...

— Она не в себе, и я хочу в этом разобраться. — Я стиснул пальцами шерсть на шее волка и наклонился к его уху. — Ты понял? Сначала надо разобраться, а потом жрать!

— Отдай её мне, Чародей. Я разберусь быстро. Щёлк — и всё. Ненормальная еда — тоже еда.

— Почему ты раньше не сказал, что с ней что-то не так?

— Тогда ты слишком сильно испугался за неё, приказал не трогать. И она носила не так много зла, а вот сегодня от неё уже невыносимо разит.

Я слез с волка и ещё раз провёл ладонью по его морде, убеждаясь, что зверь успокоился.

— У тебя ещё будет возможность кого-нибудь съесть, поверь мне.

— Тот Витязь, — неожиданно добавил Демон. — Он бы мог убить меня, если бы захотел. И я бы мог убить его, если бы захотел. Но мы не хотели друг друга убивать. А вот пожевать я его всё-таки успел.

Я заглянул в глаза этому невероятно мудрому, но всё-таки зверю, после чего развернулся и быстро покинул вольер. Плотно закрыл за собой раскуроченную дверь.

Галей всё ещё держал Джанко железной хваткой, но когда я подошёл ближе, то девушка перестала вырываться и затихла, тяжело дыша и не сводя с меня глаз. Её ладони больше не источали целительскую магию. Она выглядела почти нормальной.

Почти.

— Позвольте поговорить с ней наедине, — попросил я Галея. — От меня она не сбежит.

— Ты уверен? — процедил он сквозь зубы.

Я ещё раз посмотрел на бледное лицо девушки, после чего вынул из кармана желейный шар оков и вытянул в жгут, затем подошёл к Джанко и обвязал наши запястья вместе, как верёвкой.

— Уверен.

Галей медленно отпустил её, тихо сказав:

— И не делай больше глупостей, девочка. Ты уже достаточно их совершила. Больше церемониться я с тобой не буду.

Та будто его не услышала. Она продолжала смотреть на меня, а её зрачки всё заметнее расширялись.

Учитель бросился к помощнику, а я потянул Джанко за собой, в тень деревьев, подальше от глаз. Девушка послушно пошла за мной, молча и обречённо, будто на казнь.

Наши руки соприкасались, и я ощущал, насколько холодна её кожа. Во мраке сумерек её лицо казалось мертвецки бледным.

Скрывшись в тени дерева, я повернул Джанко к себе и спросил прямо:

— Зачем ты отправляла письма в Канцелярию? Ты делала это сама, или кто-то заставил?

Она медленно моргнула.

— Что, прости? Какие письма?

— Твои. Письма, — сказал я, акцентируя каждое слово, будто разговаривал с глухой.

Мне приходилось давить в себе горечь, чтобы сохранять хладнокровие: видеть Джанко в таком безумном состоянии мне ещё не приходилось.

Девушка нахмурилась. На её красивом лице появилось искреннее непонимание.

— Я ничего не отправляла. И меня никто не заставлял. Ты о чём?

Либо она великая актриса, либо сошла с ума.

— Ты вообще когда-нибудь писала обо мне письма? Или дневник? Или ещё что-то?

— О тебе?.. Нет, не думаю.

«Нет, не думаю» — что за, мать его, ответ такой?