Академия СКАТ: между нами космос (СИ)

Почему я никогда не замечала, сколько может быть нежности в его глазах? Он и раньше смотрел на меня так? Почему я рада такому открытию? Почему заметила только сейчас? Или, почему он показал, дал увидеть это только сейчас? Возможно, не всё потеряно и у нас есть шанс?

Гоняю вопросы в своей голове, словно FBOTы по скоростной арене, а они все множатся и множатся.

— Нам надо сменить базу, — тяжело вздыхая, подмечает Ирвин, но мы продолжаем сидеть не двигаясь. — По данным костюма слишком долго находимся на одном месте.

— Да, согласна, но с этим могут быть проблемы. — Морщусь, рассматривая резкое волевое лицо, способное, оказывается, светиться нежностью. Его пальцы продолжают поглаживать закованное в броню плечо. Вот бы почувствовать это прикосновение кожей.

Поймав его ладонь своею, сжимаю её ослабевшими пальцами:

— Не уверена, что смогу вынести переход, Рин.

— Я понимаю, будет откат, поэтому нам надо поспешить, там я уже…

— Дело не только в этом… Уже через час, а возможно и раньше, я буду биться в припадочной горячке…

— Ты больна? Заражение?

— Больна… — киваю, уплывая в свои мысли, которые вновь возвращают к Шаксу и его предсмертным словам. — Ирвин, мне страшно, — предательские слёзы сдержать не могу. Пожалуй, впервые плачу за всё это время от души, потому что теперь можно, потому что теперь не обязательно проявлять силу и казаться несокрушимой. Что-то неизвестное, спрятанное глубоко-глубоко, рядом с ним робко поднимает голову, показывая всю мою хрупкость, ранимость и чувствительность. Рядом с ним я могу… я хочу быть собой, со всеми своими страхами и слабостями. Да-а, понимаю, откуда такое безграничное доверие, но впервые не пытаюсь бороться с желанием своего сердца.

— Не тяни, квазар!

— Послушай, — шмыгнув носом, пытаюсь взять себя в руки, — Это может звучать бредово, в нынешней ситуации, но мне надо избавиться от костюма как можно скорее, а без него я и шага ступить не смогу. FBOT… он убивает меня, прямо сейчас. Пичкает остатками обезболивающего, вливает антибиотик и дезактиваторы, тут же шарашит стимулятором и… — замираю, чувствуя, как горячая инъекция прокатывает по венам, — всё это бесполезно. Моя болезнь неизлечима. Это навсегда.

— В смысле? Ты проходила осмотр, тебя бы не допустили…

— Ирвин… — набираю полную грудь воздуха, но язык просто не поворачивается огласить то, с чем я всё ещё не смирилась сама до конца. — Это не болезнь в смысле — болезнь.

С неохотой убираю его ладонь, поднявшись, отхожу в другой конец пещеры, туда, где меньше всего пахнет кровью Тириона. Задав команду на рассоединение, прикрываю глаза, когда голову простреливает сигналом разъединения с костюмом. В этот раз слишком остро. Словно кто спицей проткнул от виска к виску. Пошатнувшись даже, хватаюсь за неровную стену.

— Там, — киваю вглубь, — есть источник питьевой воды, анализ показал полное отсутствие примесей. Мы можем укрыться на несколько дней. Проход слишком узок, я не смогла бы протащить вас самостоятельно, но без брони ты сможешь меня туда перенести, а затем вернёшься за костюмом. Я приготовила небольшою лежанку, натаскала ельник и покрыла фольгированным листом из аптечки первой помощи. Не очень удобно, зато не на сырой земле.

— Йен, что происходит?!

— Рин… квазар, мне очень жаль, что так получилось… но, я без тебя умру.

Как только костюм опал к ногам, на меня навалилась вся тяжесть нашей аварийной посадки, мои перебежки с парнями на плечах, смерть Тириона и, вишенка на торте — истинность. Я буквально захлебнулась от физической и ментальной боли, обрушившейся колючими, ледяными иглами. Тело перестало ощущаться цельным, а онемение и нечувствительность хвоста медленно начало расползаться по нервным окончаниям, парализуя тело. Блокированные эмоции и ментальная связь с Анатресом накатили такой плотной волной, что я с ужасом выпучила глаза, пытаясь вздохнуть. Мёртвая. Она мёртвая, как и я. Измученное событиями последних дней и неожиданными открытиями, сознание решило искать спасение в темноте обморока.

— Твою звезду, Ашхен! — Последнее что помню, перед тем как провалиться в квазарову чёрную дыру, это руки Ирвина, поглаживающие меня по голове и тихие слова, что он не даст мне умереть, чтобы даже не пыталась.

21.3

Ирвин

— Еще скажи, что будешь скучать, Рин! — вспоминаю, как Дан насмешливо выгибает бровь, прощаясь после выпуска. На тот момент его ежедневное присутствие рядом казалось естественным настолько, что представить целый год без брата под боком я просто не мог. Гордо фыркнув, в ответ, ответил что-то насмешливое в тон, но Дан, как часто бывало, удивил реакцией, посерьезнел и добавил грустно:

— Всегда сложнее тем, кто остается, чем тем, кто уходит.