Академия СКАТ: между нами космос (СИ)

Мотнув головой поднимаюсь. В пещере холодно, раздеться и раздеть Ашхен звучит, как дикая идея, но… как будто других у меня просто нет, поспешно скидываю свой облегающий проводниковый комбез. Сшитый из специальной ткани, он не пропускает тепло, но зато проводит нервные импульсы для лучшей связки с системами FBOT. Так же поспешно раздеваю Йен. Механически, не думая о том, что будет только хуже. Нужно попробовать. Возможно, Дан прав. Возможно, прошлое знает о нас больше, чем мы сами. Может, то, что мы потеряли с прогрессом, не такая уж бесполезная чепуха?

Ложусь на самопальную лежанку, притягивая к себе спину кошки.

— Вот смотри, тут написано: спина и ноги в тепле — человек сразу согревается, — Дан тычет мне под нос подсвеченные синим буквы на электронном накопителе знаний. Я отвожу его руку с насмешливым: — У меня нет времени на археологию, брат. Завтра важный зачет по ближнему бою.

А важный зачет вот он. Сейчас, когда вопрос не в отметках, а в выживании.

Ашхен дрожит. Чувствую грудиной, как вздымается ее спина при вдохе и опадает на выдохе. Дышит. Слава Тритону, дишит! Моя собственная спина начинает замерзать, но грудь взмокла от жара тела кошки. Потянувшись, прикрываю оголенный зад костюмом, кое-как распластав его на манер одеяла. Йен накрываю ее комбезом. Голову туманит усталостью. Слишком много всего для одного дня. Нельзя засыпать. Я должен следить за Йен, мониторить ее состояние. Вдруг ей станет хуже. От мысли, что я все равно не знаю, что делать, если это “вдруг” наступит, бросает в жар.

— Давай же, Ашхен. Ты говорила, что условие твоего выживание я. Вот он я здесь, какого хера тебе еще надо!

Йен, конечно никак не реагирует. Какое-то время я лежу, прислушиваясь к ее дыханию. В голове мелькают воспоминания. Вся история нашей вражды. Каждый новый кадр сменяется извечным вопросом Дана:

— С чего ты вообще к ней привязался, Рин. Откуда такая нездоровая ненависть?

Что ж брат, похоже, я понял, откуда. Так себе открытие. Тебе не понравится.

Глава 22

Эйелен

Вязко, липко, медленно.

В одну из видеоэкскурсий на Терру, родительскую планету высшей расы, нам показывали инклюзы — застывшие в ископаемой смоле частицы флоры и фауны. Их называли "застывшее солнце". Ученые страсть как любили такие находки. Немудрено, камни позволяли не просто увидеть доисторических жуков и пауков, но и воссоздать жизнь на Терре миллионы лет до начала новой эры.

Прежде чем затвердеть, клейкая жидкая смола встречала на своем пути растения, насекомых и даже мелких позвоночных животных. Они навсегда увязали в смоле и благодаря ее составу сохранялись в практически неизменном виде на миллионы лет.

Я — тот самый инклюз, мелкое позвоночное, застрявшее в янтаре. Тело, освобождено от костюма, я чувствую, но все равно кажется многотонным. Мне даже веки разлепить тяжело. Мысли-мухи нескладной гурьбой вьются над разжиженным горячкой мозгом.

Информация о том, где я, кто я, что произошло подгружается в голову медленно.

Миссия. Антарес. Шакс.

Сердце больно бьёт о рёбра, словно не качает кровь, а пытается проломить дыру в костяной клетке. Тирион — взбалмошный, неудержимый, бестактный в своей прямоте. Не дающий покоя ни на минуту… задирающий, подстегивающий, не дающий остановится в желании достигнуть высоких показателей в академии, идущий за мной по пятам… Тирион Шакс был влюблён.

Истинность. Ирвин. Идан.

Хвост! Я вновь чувствую его! Откликнувшись на мысль об истинном, словно оголодавший удав, обвернувшись кольцами он импульсно сжал… ногу Ирвина?!

Тело напрягаясь, тут же фиксируя и чужую руку с силой прижимающую меня к мощному, оголенному торсу, и ладонь, по-хозяйски распластанную на животе.

Твою звезду! С головы до пят меня окатывает приливами то жара, то леденящего холода. Он понял? Знает об истинности? Решил спасти? Что дальше?

— Проснулась? — хриплый голос, звучащий в самое ухо, запускает табун мурашек. Тело тут же покрывается гусиной кожей.

— Не очень уверена. — Разворачиваться к нему лицом не рискую.

— Проверим? — он легонько сжимает ладонь на моём животе.

— Так, ладно. Проснулась, — пищу испуганно от всего того, что ощущает тело и считывает хвост. Мне страшно. Страшно от того, насколько хорошо все ощущается. Кладу свою ладонь поверх его. Странно, но он не убирает, а наоборот, переплетает наши пальцы. — Что происходит?

— Ты мне скажи, Йен. Что, квазар его дери, происходит?

Пытаюсь встать, разорвав наши объятия, но кажется ни Рин, ни хвост не разделяют моего рвения.

— Не советую, — все так же будоражаще нашептывает Ирвин, — твой хвост точно против и скорее оторвет мне ногу, чем отпустит. Кстати, можно чуть помягче? Не то, чтоб я совсем против, но нога мне ещё понадобится, а вот в правильном кровообращении с таким сжатием я сомневаюсь.

— Прости, — виновато бормочу, — но я, пока, не могу это контролировать.

— Самое время сказать почему. По моим подсчетам, температура вновь поднимется через минут тридцать, судя по ночным интервалами. Тебя рвало трижды и, откат от стимуляторов ещё не прошёл. Это не говоря уже обо всем остальном. Что происходит?