Академия Стихий. Покорение Огня

      Чёрт, я не хочу терять этого парня. Он слишком много для меня значит!

      Я не собиралась расстраиваться и тем более плакать, но нервы мои, видать, совсем в этом гадком Поларе истрепались. Впрочем, навернувшиеся на глаза слёзы, стали сюрпризом не только для меня.

      – Дашунь, ты чего? – позвал пижон обеспокоенно и, сделав шаг вперёд, обнял за плечи.

      Пришлось срочно брать себя в руки и активно мотать головой, показывая, что ничего не случилось.

      – Точно? – не поверил рыжий.

      Ещё полминуты и я смогла улыбнуться. Потом и вовсе… показала брату язык, развернулась и гордо направилась в общагу. У меня там базовые жесты недоученные, и ещё кое-что из практики. И с учётом того, что сегодня я спокойней слона, пару новых заклинаний попробовать можно. Авось справлюсь, и пожара в башне не устрою!

      Я действительно планировала посвятить этот выходной самообразованию, и даже успела освоить хитрый осветительный пульсар с холодным пламенем, а так же едва не сломать пальцы об условно-базовый жест «Тонот». Но в обед мои планы были нарушены, причём самым позитивным образом – едва вышла из столовой, дорогу перегородил Дорс.

      – О, вернулся! – Улыбнулась я.

      – Ага, – отозвался парень и, окинув взглядом мой наряд, спросил: – Ну что? Готова помедитировать?

      Предложение было желанным, но неожиданным, и я слегка зависла. Потом тоже на свой наряд взглянула – широкие джинсы, кеды, свитер. Чёрт, а ведь для медитации самое то.

      В общем, вариант ответа был один:

      – Да. Готова.

      – Ну, тогда пойдём.

      Блондин подмигнул и подставил локоть, а я взяла его под руку и позволила увлечь себя к учебному крылу. Народ, наблюдавший это дефиле, особенно из числа огневиков, искренне прифигел, что стало поводом для более широкой улыбки и тихого ржача.

      – Что такое? – тут же заинтересовался водник.

      Сам он, кстати, тоже в «гражданском» был – в тусклой рубашке, плотных штанах и сапогах, украшенных ни то ракушками, ни то жемчугом. И выглядел в этой одежде несколько мощней, нежели обычно.

      – Да ничего, – ответила я. – Просто чувствую себя самой ветреной девицей на Поларе. Я же Каста ради Глуна бросила, а сама с тобой гуляю.

      – Ты ужасна, – выслушав пояснения, весело констатировал Дорс. Но сразу же нашел «смягчающее обстоятельство»: – Зато ты больше не практикуешь тройнички!

      Я не выдержала, расхохоталась по-настоящему, что стало поводом для новой порции прифигевших, но укоризненных взглядов. Когда же мы с другом добрались до нужного коридора, а градус веселья чуть снизился, я спросила:

      – Ты домой ходил?

      – Ага, – подтвердил «синий».

      – Ну и как там Уриса?

      Дорс довольно ухмыльнулся, а в голосе прозвучала затаённая радость:

      – Да так. Всё ещё ревнует.

      – Ко мне?

      – И к тебе тоже, – выдала зараза зеленоглазая, чем слегка ввела в ступор. Но через миг мне пояснили: – До Урисы вдруг дошло, что я живу среди людей, и тут много симпатичных незамужних девушек. И что для девушек этих я вовсе не ущербный, а очень даже наоборот.

      Я тихонько присвистнула. Вау! Ну надо же.

      – Так что, всё неплохо, и в наших отношениях наметился серьёзный прогресс.

      – Насколько серьёзный? – полюбопытствовала я.

      – Настолько, что мы ни разу за эти полтора дня не поссорились, и Уриса упорно намекала на свадьбу.

      Всё. Вот тут друг растерял остатки сдержанности и засиял аки новенькая монетка. Я искренне порадовалась такому повороту, но не плеснуть ложку дёгтя не могла:

      – А о своих планах на будущее ты ей сказал? Объяснил, что хочешь остаться среди людей?

      – Разумеется, – отозвался «синий».

      – А она?

      Парень ответил не сразу, словно смаковал момент.

      – Уриса согласна.

      Блин! Круто! Вот только…

      – Чего ты нахмурилась, Дашка? Что тебе не нравится?

      Портить Дорсу настроение не хотелось совершенно, но я всё-таки сказала:

      – Я с Урисой незнакома, но по твоим рассказам складывается впечатление, что она довольно капризная. Боюсь, что покладистость твоей элементальши вызвана исключительно ревностью. А потом Уриса успокоится, вильнёт хвостом, и оставит тебя с разбитым сердцем. Да и вообще, жить с тем, кто так зависим от общественного мнения… это сложно, Дорс.

      К счастью, откровением мои слова не стали, а улыбка Дорса была отнюдь не легкомысленной, а несколько… хищной.

      – Не волнуйся, Дашунь, – сказал водник. – Разберусь.

      И я поверила.

      Действительно поверила! Потому что в голосе Дорса прозвучала какая-то особенная, скрытая сила. А ещё… мне вдруг стало чуточку жаль сотканную из воды девицу – просто возникло такое чувство, что теперь-то она за попорченные нервы ой как ответит. Не без удовольствия для самой себя, но всё-таки.

      На этом разговор иссяк главным образом потому, что мы дошли до нужной двери и Дорс вытащил из кармана ключ. Пока он отпирал замок, я размышляла о том, стоит ли поделиться выведанной у Эмиля информацией.

      Вывод, разумеется, был однозначным – нет. История знакомства Глуна и Куулы, равно как и сведения об отце Дорса, слишком тесно переплетена с правдой, которую сейчас открывать нельзя.

      Чёрт! Но как же меня замучили все эти секреты и необходимость молчать! Как же я соскучилась по нормальной жизни, в которой можно говорить всё!