Академия святости + Рассказы

Добралась до квартиры и разрыдалась, усевшись за запертой дверью. Сердце терзалось, душа мучилась от произошедшего, но Наташка не могла понять, как она оказалась снова на скамейке, почему ее тело предательски скрыло произошедшее.

Пытаясь прийти в норму, добралась до ванной. Вода всегда помогала ей снять накопившиеся мысли, эмоции, что приклеились за день, так получилось и сейчас. Холодные струи, сбиваясь в ручейки, уносили за собой испуг и страх, капля за каплей стекали ужас и обида.

«А может, привиделось, может я уснула, на скамейке? — мысли окутывали, создавая новые вопросы, — А что, если меня чем-то напоили, накололи…подсыпали… хотя нет. Рваная одежда снова стала целой? Неужели бывают такие сны… Но, что, если это гипноз, внушение? Почему нос снова цел…»

Проводя рукой, ощутила на животе незнакомый выступ на коже, мутными от воды глазами всмотрелась и сердце снова забилось, в такт пулемета, что только приступил к поражению цели.

На коже, грубыми рисками с выступающим, давно зажившим рубцом разместился мастерски выполненный шрам. Не веря глазам, Наташа ощупывала искусный разрез надвое.

— Но… этого не может быть. Как… рубцы? Да им уже год наверно, но откуда?! — вернувшись в комнату, душу опять придавило словно рельсой. Наташа уселась в старое кресло, уставившись в золотистое, мигающее пятно на стене, что приходило вместе с темнотой.

Неделя

Работать совсем не хотелось, слез не оставалось, есть не получалось. За прошедшие дни Наташка истощилась и потеряла силы, не выходила на улицу. Клиенты словно чувствовали, никто за неделю не позвонил, не пришел. От безделья сидела и рисовала на ногтях, что приходило в голову. За последний год Наташа привыкла работать под настольный фонарь, чтобы не пропустить вечернее включение, уличного светофора. Тот свет стал ее товарищем, она ждала огонек как старого приятеля, который приходит всегда, вне зависимости от настроения и обстоятельств. Но сегодня, впервые с наступлением сумерек, свет не заиграл на стене. Выходить боялась, но хотелось обязательно выяснить, что случилось и почему нет привычного мерцания.

Вышла в подъезд, спустилась на улицу и обойдя соседские пристройки, что хаотично стояли одна над другой, оглядываясь, подошла к своему окну. Развернулась в сторону перекрестка и молча, без эмоций, наблюдала за пустой дорогой. Не двигаясь и не моргая, простояла там несколько минут, и с мертвым выражением на лице направилась назад в квартиру.

На дороге совсем не было светофора, не было и ямы от него и даже места, где он мог бы раньше стоять.

День спустя вечность

Свет больше не приходил. Несколько вечеров подряд она выглядывала в окно, не появился ли тот самый, желтый огонек напротив. А за стеклом нависала лишь теснота соседских пристроек и балконов с захламленными окошками, бесконечными велосипедами, горшками и бельем. Наташа вспоминала мерцание с необъяснимой теплотой в сердце. Как такое возможно, она не понимала и сейчас, но хотелось вернуть его, сделать все, чтобы он снова грел и успокаивал молчаливым присутствием.

Набравшись сил, с первыми сумерками, истощенная, вышла снова из подъезда, в надежде выяснить у соседей, куда же пропал тот светофор. Улица, как назло опустела, редкие машины торопились по своим делам. Из пристройки, почти рядом с ее окном, вышла старуха с котом на поводке. Наташа сразу же направилась к ней.

— Извините, я стою и жду как раз вас!

Кот зашипел от неожиданности и изогнулся дугой, как будто это не Наташка подошла к нему, а привидение.

— Тихо, тихо Мальчик, спокойно… — натянула поводок старушка, не обращая на Наташку внимания.

— Вы не знаете случайно, на этом месте должен быть светофор. Он вечерами моргал, но сейчас от него нет даже места, где он мог бы стоять, — Наташка выговорила это, понимая, что несет страшную белиберду, но душа требовала.

Старуха глянула на девицу из-подо лба и прищурившись ответила нехотя:

— Мальчик, смотри-ка, это ж надо, до чего молодежь дошла, ты посмотри на нее, наркоманка что ли? Светофоры ей мерещатся, тьфу.

— Но как же! Ведь прямо на этом месте! Каждый вечер свет…мерцал у меня на стене в комнате, — огорчилась Наташа.

— В голове у тебя шприцы мерцают! Никогда на этом месте ничего не стояло, я здесь почти с рождения проживаю. Иди ко мне Мальчик, — поднимая кота, что пытался рыться в опрокинутом мусорном бачке, — единственный свет, что всех здесь доконал, это свечки или что у нее там, — старуха выругалась и закашлялась, — кхе-е, кхе-е… лампадки, дурехи-молитвенницы старой, из нашего подъезда. Вот они как раз в твое окно и глядели. Не одной тебе мешали, из вашего подъезда многие жаловались, а ей хоть бы что.

— И где же она теперь, эта бабушка? — спросила осторожно Наташа.

— Где, где. Забрали ее отсель, в другое место, — старуха показала согнутым пальцем вверх и добавила, — откуда не возвращаются. Затянула посильнее поводок на шее кота, отчего тот захрипел, и плавно направилась в сторону покосившейся надписи «Поликлиника».