Академия темных. Преферанс со Смертью

Настойчивый стук в дверь среди ночи вряд ли кого-то обрадует. Вот и Витор появился в дверях помятый, растрепанный, сонный и такой… такой… самый лучший…

Стоп! Я, конечно, не отрицаю, что он мужчина хоть куда, но точно не самый лучший. Необоснованное преувеличение.

– Рэне? – его голос сонно хрипел.

– Что ты здесь… Который час?

Витор заглянул за дверь.

– Три часа ночи, – объявил он. – Ты почему не спишь?

– Я и сама задаюсь тем же самым вопросом, – я беспардонно зашла внутрь, дабы не вести столь деликатный разговор в коридоре.

Витор закрыл дверь, зажег свет и встал напротив меня.

– Я весь во внимании. Только, если не затруднит, покороче излагай суть да дело.

Что ж… Называется: хотели – получите, распишитесь.

– Я хочу тебя, – прозвучало, однако, без желания и больше походило на претензию.

Бровь Витора взметнулась.

– Всего и полностью, – продолжила я, – но при этом я – категорически против, а то я, которое хочет, мне вообще не принадлежит.

Витор молчал.

– Ты можешь объяснить, что со мной происходит и кто мне вселяет чужие желания? Как от них избавиться?

– Если это то, о чем я думаю, то… – он виновато улыбнулся, – никак.

В голове услышанное улеглось не сразу, а едва умостилось, у меня лишь вышло сдавленное:

– То есть как?

Я плюхнулась на стул, надеясь услышать, что это чей-то глупый розыгрыш.

Витор приподнял меня за плечи поставил на ноги. Прикосновения его рук отозвались во мне трепетной дрожью, сердце истерично забилось…

– Я знаю лишь один способ.

Я не успела спросить, какой именно. Меня поглотил нежный, чувственный поцелуй, выпуская из клетки внутри меня все те накопленные желания, что я так отчаянно держала в узде.

Проведя ладонями по оголенному торсу Витора, поразилась, насколько сильно я или вовсе не я – не важно – хотела до него дотронуться. Его руки были чуточку смелее, сжимая талию, гладя спину и спускаясь к пояснице.

– Витор… – с наслаждением прошептала я и вновь почувствовала, что мне было просто необходимо произнести его имя вот так…

В мыслях щелкнуло, что сама я совершенно этого не хочу, но чувства взяли надо мной верх.

Витор покрывал поцелуями шею и спустился бы ниже, но мешала рубашка. Я потянулась к пуговицам, Витор перехватил мои руки и выдохнул с поцелуем:

– Я сам.

Сам так сам… Кто ж против?

Он медленно расстегивал рубашку, наслаждаясь моментом. Чувства радовались моему поражению. Я сдалась под их натиском, и если буду жалеть, то только потом, а пока…

Ткань скользнула по рукам на пол. Витор с нежностью проложил дорожку из поцелуев от шеи до пупка. Никогда бы не подумала, что он способен быть таким… мягким.

– Рэне, умоляю, скажи, что это не сон, – проговорил Витор мне в живот.

– Не сон, – подтвердила я, и мы тут же сменили плоскость.

Витор подхватил меня и уложил на узкую кровать, нависая сверху.

– Проснись, – неожиданно произнес он.

– Что? – пребывая в каком-то дурмане, спросила я.

– Проснись, Рэне, – повторил он и начал трясти меня за плечо.

– Зачем ты…

Я хотела спросить, зачем он трясет меня, как вдруг лицо его начало расплываться, мои глаза распахнулись…

– Наконец-то, – пробурчала Малена. – Во-первых, ты стонала, во-вторых, еще немного, и мы опоздаем, в-третьих, ты просто обязана рассказать, что тебе снилось.

О боги… Сон… просто дурной сон…

Щеки пылали, сердце продолжало бешено колотиться, а в голове не укладывалось, с чего вдруг мне снятся такие сны. К слову, в действительности никакие чувства меня не обуревали. Видимо, я просто перенервничала. Может, вчерашние наваждения были простым совпадением или мне привиделось все в другом свете, но, к великому счастью, к Витору меня ничего не гнало.

По пути до зала, во время завтрака и по дороге к кабинету Малена не возвращалась к теме сна. Али и Гейд проявили бы любопытство, а этого нам не надо. Но едва мы расселись по местам, приготовившись к истории, как подруга зашептала:

– Рассказывай, что тебе снилось?

– Витор, – шепнула я в ответ, выводя на листке хаотичные узоры.

Малена удивленно смотрела на меня, открывала и закрывала рот в немом молчании, и я уже обрадовалась, что она удовлетворится этой малой толикой информации… Но нет.

– Подробности, – заявила она. – Я требую подробности.

Меня распирало от желания пересказать весь сон в красках, выговориться, выдохнуть и забыть об этой нелепости. С пересказом сна попутно пришлось упомянуть странные ощущения, что возникли, когда я пришла к Витору за речью и после ужина. Выдвинула предположение, что сон – всего лишь результат прокручивания воспоминаний и попыток объяснить странную реакцию.

– Действительно странно, – заключила подруга.

Она успевала слушать меня и записывать за магистром Холелом. Я успевала только говорить. Меня настолько поглотило произошедшее, что я не заметила, как мысли стали вращаться возле одного человека, а внутри нахлынула приятная волна от воспоминаний о нем.

– Я понятия не имею, что со мной происходит, но в этом надо разобраться, пока я в беспамятстве не повисла на шее у твоего брата, – я все же взяла карандаш и начала быстро переписывать конспект Малены.