Академия темных властелинов

Он так и не договорил «без твоего согласия», словно опасался, что и у стен есть уши. Но мы и без того друг друга поняли.

— А как же еще десять дней пути? — начала было я, памятуя о том, что торг всегда уместен, неуместна бывает лишь цена.

— Пространственный карман. Мы прошли через него щепу назад, чтобы доставить ценный груз, — туманно пояснил эльфус. — Так что скоро мы будем в Эйссе. Поэтому поклянись.

— Как именно? — задала я вполне закономерный вопрос.

Ибо из всех клятв знала только «зуб даю» и «да чтоб у меня комп больше ни разу не включился». Но, думаю, это не совсем те слова для чародейского обета.

Мои подозрения оправдались. Слова оказались совсем иными: они сплетались, как стебли виноградной лозы, цеплялись друг за друга, образуя причудливый узор, за которым смысл лишь проглядывал. Эльф произносил всю эту муть в надежде, что я буду просто повторять за ним. Не на ту напал! Это все равно что подписывать договор, не читая, а я, закаленная налоговыми выкрутасами Джоконды Анакондовны, не просто привыкла договора читать, но еще созваниваться с юристом по поводу формулировок и заглядывать в справочник по грамматике на предмет необходимости запятых.

Я молча дослушала витиеватый поток словес, из которого дельным было лишь то, что реши я рассказать кому о том, что эльф шарил в моей голове, меня настигнет смертельное проклятие, а после того как я окочурюсь, душа должна будет полететь, как призывник в военкомат, на службу на его дирижабль.

Оставалось лишь подивиться предприимчивости ушастого. И себя обезопасил, и если что — халявным духом обзавелся…

— Дорогой Рихейнэль, — начала я, — вы не Александр Карелин. Не надо мять мне уши вашей прочувственной речью!

Эльф, знамо, не имевший представления о знаменитом борце, уставился на меня, как на сайгака в кирзачах. Меня же это ничуть не смутило.

— У нас с вами какая договоренность? Вы меня отвозите, я молчу. Ни о каких проклятиях речи не шло.

Смерила капитана взглядом и наткнулась на полный негодования взор. И поняла: эльф попал. Я оседлала своего любимого конька.

— Разрешите напомнить формулировку клятвы, подразумевающую… — Сухой язык в обрамлении казенных фраз заставил скулы ушастого побелеть.

Тем отчетливее проступили пятна гнева на его лице.

А я поймала себя на мысли, что законы законами и притеснение притеснением, но могу поспорить на свой последний золотой — этот эльф пользовался успехом у женщин. Даже сейчас, злясь, он был бы мне симпатичен. Был бы, если бы не был таким засранцем.

Мой спич — что грейдер супротив вычурной икебаны эльфячьих фраз. Такой же приземленный, лишенный подтекста и сметающий на своем пути все препоны. Суть его сводилась к тому же, что и переговоры России с Японией: «Сотрудничать будем, а в остальном… Хрен вам, а не Курилы!» В смысле поклясться я поклянусь, но на своих условиях. И, не дожидаясь согласия ушастого хмыря, четко произнесла:

— Даю зарок, что ни словами, ни рунами не расскажу о том, что капитан Рихейнэль читал мои мысли. — В этот же миг мои руки оплели голубоватые разряды магии, а рот обожгло.

Клятва была принята.

Эльф, глядя на это, лишь недовольно поджал губы, не подозревая, что лазейку в обете я себе все же оставила: никто не мешал мне если не сказать и не написать, то нарисовать процесс чтения мыслей. А вдруг сильно прижмет? Правда, как сделать это, я представляла весьма смутно. Но свято следовала заповедям бабушки Софы: всегда должен быть путь если не к отступлению, то к провалу. Под землю. В знаменитые на всю Одессу катакомбы. А там уже, в подземном лабиринте из туннелей, и отступать не придется.

— Так мы в расчете? — невинно хлопая глазками, уточнила я.

Эльфово «да», процеженное сквозь зубы, было лучшей музыкой для моих ушей.

И вроде бы все выяснили: через несколько часов, или ударов колокола, как в этом мире принято мерить время, я окажусь на земле. Отчего тогда капитан так пристально меня изучает и не уходит?

Когда я уже любовно ласкала взглядом кашу не хуже, чем муженек, отмотавший десяток лет в законном браке, — свою жинку: вроде и пресная уже, и вкус набил оскомину, а все равно, когда голодный, за милую душу пойдет, — капитан огорошил:

— Признаться, поначалу я думал, что вы слегка сумасшедшая. Но теперь я окончательно понял: такую умную, наглую и хитрую особу еще поискать.

— А вы умеете делать комплименты, капитан… Так тактично назвать меня крысой… — Я не договорила, а эльф, у которого еще имелись ошметки воспитания, растерялся и смущенно начал:

— Я не имел в виду…

«А вот не надо держать меня за дурочку и кипятить мне мозг, иначе ошпарю язвительностью», — зло подумала я, наслаждаясь своей мелкой местью. Ушастый меж тем понял, что над его словами просто зло посмеялись, и уже более сухо добавил:

— Я несказанно рад, что этот полет подходит к концу.

— Полностью с вами солидарна, — в тон проворковала я.

Засим мы и распрощались. Дверь закрылась, и я, приникнув ухом к скважине, услышала, как эльф заходит в соседнюю каюту.