Академия темных властелинов

Нет, по жизни я оптимист. Но голодный, уставший, разозленный оптимист страшнее любой гадюки. Умом я понимала, чем обусловлен такой пассаж: желание самоутвердиться за счет унижения другого — тут лишь слабая тень истинного чувства. А первопричина — то, что один из парней бросил на меня заинтересованный взгляд. Причем парень, на руке которого девица усиленно висла. И вуаля! Женская ревность.

— Возможно, беднота и не может позволить себе поесть в столовой, — начала я, поймав цитату этой мамзели, — но зато я не нуждаюсь в штопке. А вот вам бы, уважаемая, не помешало сходить к портному…

Вот так всегда: стоит упомянуть внешность, и любая женщина тут же кинется себя осматривать — где и что не так? Эта адептка не стала исключением, опустив взгляд в попытке увидеть, где же шовчик разошелся? Убедившись, что одежда на ней цела, она подозрительно протянула:

— Это еще почему?

— Да чтобы заштопал дырку под носом, которую умные люди величают ртом. А то у некоторых этот самый рот — как корзина с протухшими яйцами, что не слово — то амбре.

— Да как ты… — завелась она.

А вот парни, слушая нашу милую девичью беседу, начали тихо скалиться.

Я же в лучших традициях бабушки Софы всплеснула руками, выдав:

— Ой, милая, да не делайте мне беременную голову вашим неуцененным мнением! Оно мне не сдалось ни разу. А вы ко мне с ним пристали, как цыганка на базаре.

Девица разозлилась, а ее спутники, услышав прочувственную речь на четверть одесситки, откровенно заржали. Я же поняла: сейчас эта мамзель фыркнет, может, решит даже заклинанием зазвездить… но в итоге даст себя уговорить и увести от «оборванки». Нет, велика вероятность, что потом и отомстит мне, но тихо, без свидетелей, а сейчас же… Я одной короткой фразой подкупила парней, и адептка это почуяла. Не поняла, иначе бы сумела отбрить меня ответной репликой, а почуяла исконным женским нутром. И, как и всякая женщина, не стала выставлять себя в глазах того, кому хочет понравиться, в невыгодном свете.

Увы, я не учла третьего решающего фактора: Энжи, до этого скрытая от глаз адептов моими волосами. Крыса воинственно высунула морду из-за кулис, щелкнула клыками и подобралась для прыжка.

Этого было достаточно, чтобы девица переменилась в лице и попятилась. Парни тоже скривились, но, к их чести, позиций не сдали. Но все же и их моя напарница впечатлила, оттого они с достоинством отступили, или попросту благородно дезертировали, не показав нам с Энжи своих тылов.

Крысявка же, довольная произведенным эффектом, усмехнулась:

— За что люблю этих искусников и теоретиков — они такие милые и впечатлительные ребята. Их в стену впечатать может даже не хороший удар, а крик…

— Это ты по цветам их рубашек поняла? Ну что они с этих специальностей?

— Нет, по значкам, что приколоты на груди их колетов. Там так и написано: «Адепт второго курса Ирма Ворчек», например, — усмехнулась Энжи.

А я же, вспомнив эти самые значки, украшенные самоцветами и узорами, подумала, что такой «бейджик» тянет наверняка на сотню золотых.

Тем не менее первый голод я уже утолила, а запал после словесной дуэли окончательно отбил остатки аппетита. Вот только эта самая пикировка меня убедила: что в том мире, что в этом — особо тебя никто не ждет с распростертыми объятиями и, если хочешь чего-то добиться, надо пахать и пахать. В идеале — как трактор «Беларусь», причем работающий на атомном расщепителе: не останавливаясь на дозаправку годами.

А посему я встала, стряхнув с подола крошки, завязала остатки краюхи в узелок и направилась туда, где мне должны были в перспективе выдать волшебный пендаль в жизнь. Деканат факультета прикладной магии встретил меня деловитым скрипом пера о пергамент и усталым вздохом секретаря. Почтенная дама с седым пучком на голове и в очках в роговой оправе корпела над длиннющим свитком.

Она была столь увлечена, что мне пришлось изобразить мамонта, который отчего-то решил станцевать канкан, и выразительно потопать. Когда секретарь оторвала взгляд от бумаги и перевела его на меня, я невольно подавила крик: глаза со сплошным зрачком — то еще зрелище. Два бездонных провала, в которых расплескались чернила.

— Вы что-то хотели? — сухо поинтересовалась секретарь.

— Д-да, — чуть с запинкой выдавила я. — Я сдала экзамен на курсы бонн для одаренных детей…

— Что-то вы долго шли, — с долей перца обронила секретарша. — Мне ведомости поступивших закрывать, а последней курсистки все нет и нет. Хотели уже недобор поставить.

— Я замуж выходила, — ляпнула первое, что пришло на ум, в свое оправдание.

«Я прямо как грузчик, что распатронивает фуру: лишь смутно осознаю, что несу», — подумала с запозданием, когда слова оправдания уже сорвались с языка.

— Однако… — только и выдала дама.

Сейчас при внимательном рассмотрении я углядела в ее напрочь седой шевелюре маленькие рожки. Да и ногти на руках скорее походили на когти.

Тем временем секретарь протянула мне лист пергамента и свиток. Первый представлял собой расписание и перечень необходимого для обучения. Во втором полагалось поставить свой автограф.